Видно было, что Бернар недоволен происходящим:
– Прав ли я в своих опасениях, Равви?
– К сожалению. Де Монбар прибыл в Неаполь вчера, а завтра намеревается отбыть в Марсель на одном из своих кораблей.
Монсеньор мерил шагами комнату:
– Он проделал путь из Труа в Неаполь, чтобы пробыть здесь лишь пару дней?
– Я уверен, что это как-то связано с пропажей святыни.
Бернар согласился:
– Если он хочет таким образом посеять вражду между мною и кардиналом, чего же он добивается?
– Может, он хочет, чтобы вы покинули Италию?
– Возможно, мой друг. Возможно… Но это не входит в мои планы.
Равви поерзал на стуле:
– В городе поговаривают, Монсеньор, что у нашего кардинала есть любовница. Дама не первой свежести, но умна и обольстительна.
Бернар усмехнулся:
– Бланка?! И где же она теперь?
– Скорци уехал на неделю в провинцию, но Бланка с ним не поехала, сославшись на недомогание. И теперь проводит время в заботах о своей внешности в небольшом домике, который ей снял кардинал на добровольные пожертвования прихожан. Как вы понимаете, она знает монастырь так же хорошо, как и вы. Похитить что-нибудь из сокровищницы не составило бы ей труда.
– Вы говорите о сообщнике?
– Бланка прикармливает здесь одного молодого монаха, и тот готов ради нее мать родную продать. Его зовут Микаэло. Антуан наверняка уже с ним познакомился.
Равви откланялся и ушел, а Бернар еще долго мерил шагами свой кабинет. В какой-то момент он остановился и прислушался к голосам за дверью. Ему было любопытно – не подведет ли интуиция Антуана, вычислит ли он монаха, которого выбрала Бланка для своих интриг.
Антуан вернулся в кабинет Бернара под утро, и вид его не предвещал ничего хорошего.
– У нас проблемы, Монсеньор. Единственный монах, который мог бы нам хоть что-нибудь сказать, Микаэло, найден мертвым в подвале с разбитой головой. Остальные ничего не видели.
Бернар налил себе воды и, потихоньку потягивая прохладную жидкость, сказал:
– Завтра утром приезжает Скорци, так что времени на раздумье у нас мало. Принеси мне какое-нибудь из его писем. И вызови моего писца. Нужно будет в точности воспроизвести почерк кардинала.
– Что делать с монахами? Их можно отпустить?
Бернар подошел к окну. За тяжелыми ставнями уже виднелся красноватый просвет на темном небе.
– Иди к ним и скажи, что Распятие у меня.
Антуан замер в недоумении:
– Но, Монсеньор…
Бернар нахмурился, и этого было достаточно. Антуан стремглав выбежал из комнаты и вернулся через полчаса с писцом, прихватив с собой образцы почерка кардинала Скорци. Заспанный писец, с трудом превозмогая зевоту, расположил свои приборы и начал изучать стиль письма кардинала. Повозившись какое-то время, он сделал несколько проб и наконец приготовился писать. Бернар продиктовал совсем короткое послание в духе любвеобильного Скорци:
