Антуан покачал головой:
– На это у него может уйти не один год, а он не бессмертен.
Равви отпил воды из ковша, отодвинул тарелку и сказал:
– Вот здесь вы ошибаетесь. Я вчера еще раз проверил – Свиток жизни пропал. Если его украли, то им обязательно воспользуются.
Антуан помрачнел:
– Тогда все гораздо хуже, чем я предполагал.
– Де Монбару нужно серебро, а значит, нам следует ожидать его визита в Чехию. И он придет не один. Наверняка с толпой каких-нибудь мятежников. И тогда я не уверен, что мы сможем сохранить Седлецкий монастырь.
– Время покажет, мой дорогой Равви.
В дверях трапезной появилась фигура в белом плаще и поклонилась помощнику Монсеньора:
– Господин Антуан, во второй кладовой из-под земли слышен странный крик.
Антуан и Равви переглянулись. Значит, когда засыпали ход, кто-то был в подземелье? Антуан поднялся из-за стола:
– Позови братьев, тех, кто закапывал ходы, и пусть они возьмут кирки. Я буду у кладовой через полчаса.
16 октября 1148 г. Франция.
Антуан терпеливо ждал, пока монахи разбирали каменную кладку и рыли землю в направлении стонов, которые становились все тише. Когда же наконец из-под земли показалось человеческое тело, в нем с трудом можно было узнать Исаака. Монахи вытащили его полуживого из земляного мешка и отнесли в подвал, в особую келью, служащую местом заточения братьев, уже не представлявших интереса для цистерцианского ордена. Пролежав на земляном полу около часа, Исаак начал потихоньку приходить в себя и стал хрипло звать Равви.
Равви наотрез отказывался видеться со своим учеником, но Антуан настоял на их встрече.
– Он спас тебе жизнь, когда бросил в графа табуретом. Можешь хотя бы выяснить, что он делал в подземелье.
Равви нехотя согласился.
– Ну хорошо. Я пойду к нему. Но лучше бы его сразу повесить.
Исаак дрожал от холода и от страха, а мрачный вид бывшего наставника не предвещал ничего хорошего. Равви с трудом узнал в этом изможденном, грязном человеке своего писаря. Левое плечо Исаака было все в запекшейся крови вперемежку с комьями грязи. Рана от кирки монаха, вытаскивавшего его из-под земли, уже не кровоточила, но загноилась, и по краям ее выступили черные сгустки.
Жалости не было, лишь сожаление о зря потраченных силах на воспитание этого мальчика наполняло сердце Равви.
– Зачем ты звал меня, Исаак?
Юноша с трудом поднялся, тоскливо посмотрел ему в глаза и сказал:
– Вы должны найти там, в тоннеле, мешок…
Лоб Равви покрылся испариной:
– О чем ты говоришь?
