— О, ничего! — ответил я равнодушно.
— Как это ничего? Она нас выдаст!
— С какой стати?
— Если будет вести себя, как сейчас, то штиптары, притаившиеся здесь, наверняка услышат шум. Тогда мы пропали.
Разумеется, он имел в виду, что четверо чужаков, которых они поджидали, услышат шум и поймут, что надо быть осторожнее.
— Будет и хуже, — сказал я.
— Почему?
— Моя лошадь не любит, когда рядом привязаны другие лошади. Норов у нее такой, и никак отучить от этого не могу. Я всегда привязываю ее подальше от остальных.
— Так отведи ее!
Я встал.
— Стой! Оставь здесь попону и нож. Да и свой тюрбан тоже!
— Почему?
— Чтобы мы знали, что ты вернешься. Сними тюрбан!
Хорошенькая история! Они увидят, что я вовсе не стрижен и, значит, не похож на правоверного мусульманина, а еще меньше на шерифа. Поэтому я ответил с наигранным спокойствием:
— Что ты выдумал? Разве шериф может когда-нибудь обнажить голову? Я — знаток ученых книг. Я очень хорошо знаю, что запрещено верующим. И что ж, прикажете мне оставить душу на сквозняке, чтобы буря подхватила ее и унесла отсюда?
— Тогда оставь попону и нож. Ступай!
Я отвязал лошадь и отвел ее подальше. Слегка привязав ее, я быстрее помчался сквозь кусты, то перепрыгивая их, то проползая под ветками, пока не добрался до предыдущего поворота дороги, а там вышел на открытое место, зная, что разбойники меня не увидят. Затем я вырвал лист из записной книжки и написал на нем: «Поезжайте по одному. Оско и Омар медленно, а Халеф — галопом; примерно две тысячи шагов».
С помощью колышка, вырезанного мной, я прикрепил листок к стволу дерева, росшего рядом с дорогой, так что записку непременно заметили бы. Конечно, прочесть ее могли и другие люди, что проехали бы здесь раньше, но тут уж ничего нельзя было изменить. Быть может, они оставят листок на месте. Впрочем, Халеф мог появиться в любой момент.
Не прошло и двух минут, а я со всех ног уже мчался назад, к лошади, чтобы привязать ее покрепче и избавить от запонки, досаждавшей ей. Не успел я справиться с этим, как услышал шаги. Один из штиптаров пустился на мои поиски.
— Где ты запропастился? — услышал я строгий голос.
— Здесь, возле лошади, — бойко ответил я, а сам смущенно поглядел на него.
— Я вижу! И долго так будет?
— Разве я не сам себе хозяин?
— Нет, теперь уже нет; сейчас ты с нами и должен равняться на нас.
— Разве вы мне сказали, сколько я могу здесь оставаться?
— Не задавай глупых вопросов, осел! А ну убирайся-ка туда, где мы сидим.
