— Так принеси весы!
О горе! На аптекарских весах взвешивать убитого кролика! Когда он принес их, я увидел, что коромысло весов вырезано из дерева вручную. Стрелкой служил кусок проволоки, болтавшейся между зубьями вилки. Чаши представляли собой круглые деревянные коробки, закрытые крышкой. Однако привести в равновесие сей удивительный прибор оказалось делом несложным.
Итак, с помощью этих весов мне взвесили все, что я заказал, и я остался доволен ценой, которую назвала мне аптекарша; к тому же висмут был кристаллизован в виде ромбоэдров[4].
Прикупив себе и свинца, я покинул этот странный магазин, получив в дорогу самые теплые напутствия и пожелания.
Оттуда я направился к милой Набатии, которая уже проснулась и встретила меня с огромной радостью.
Она показала мне своего короля-чертополоха. Теперь, при свете дня, я его разглядел. Она хотела мне подарить его, но я не позволил. Конечно, я поблагодарил ее за работу и пояснил, как это важно для меня. Когда я сказал, что она спасла мне жизнь, она изумилась этим словам.
К этой отважной женщине я относился самым сердечным образом. Еще вчера мне пришла в голову мысль, как облегчить ей жизнь.
У меня были деньги, найденные у Манаха эль-Барши, Баруда эль-Амазата и тюремного смотрителя. Вообще-то мне надо было их отдать. Но кому? Властям Остромджи? Ба! Самим верховным властям? Лично у меня на это времени не было. Послать гонца? Пожалуй, он посмеялся бы надо мной втихомолку. Ведь названная троица и так сбежала. Отдать им деньги было бы чистым безумием. Так что мне не оставалось ничего лучшего, как раздарить деньги беднякам. К ним относилась и Набатия.
Конечно, я не мог ей сказать, откуда я получил деньги; это, может быть, напугало бы ее. К тому же всю сумму я не собирался ей отдавать. Я был уверен, что встречу еще немало бедняков, а даже часть этой суммы вполне защитит ее от нищеты.
Она оцепенела от радости, когда, оставшись наедине, я передал ей деньги. Она никак не хотела верить, что располагает теперь подобной суммой, которая в глазах ее была сущим богатством. Слезы катились у нее по щекам. Особенно радовало ее, что теперь она может отвести своего ребенка к нужному врачу. Я же с трудом отстранился от ее объятий и избежал благодарных излияний.
Тем временем Халеф, стоя у ворот, ждал меня с нетерпением. Завидев меня, он воскликнул:
— Наконец-то, наконец-то, сиди! Мы спешим, а ты и так здесь задерживаешься. Как у тебя дела с трюком?
— Очень хорошо. Хозяин уже проснулся?
