— Чего того?
— Ну типа целоваться? Краска опять прильнула к ушам и они затрепетали как языки пламени.
— А для чего мы хотим вас спрашивается познакомить? Слушай, не надо нас за дураков держать! Положено и тебе и девушке общение. А там как... главное чтобы без последствий. Я обхватил голову руками.
— Ма, не знаю на такие темы, с тобой разговор.
— Темы. Ты сам, что думаешь, из пробирки вылупился? Темы. Ничего тут такого нет. Тупой ты, как валенок. Завтра в обед придут. С утра сходи, подстригись. Ни слова не сказала золотая рыбка в моем лице, а только хвостиком махнула, и уплыла к себе... в комнату.
Теперь я увидел полдень. Солнце стояло прямо над моей головушкой и нещадно припекало. До камня не ходил, денег все равно нет. Пошел хозяйство проверить. Хозяйство цвело и пахло. Буквально огород цвел и пах! Картину портила только одна деталь. Маленькая жилистая девочка со смуглой кожей. Девочка пыряла ведра. А я уставился на плотную спину. Спина меня не видела, продолжала ором подгонять девочку, а указующим перстом правой руки направляла в нужную сторону. Новенькая в одном темпе, не ускоряясь и не замедляя шаг, безропотно выполняла чужую работу. Варя мотыжила грядки, и гневно раздувая ноздри, поглядывала на свою ненавистную мачеху. Иван с Семеном ставили третью бочку рядом с двойняшками.
— Иван, ко— мне! Иван, пригнулся как от выстрела, и молодым сайгаком прискакал на зов.
— Ваша милость. Чудо как хороши ваши порошки. Не передать словами...
— Не передать словами, как чудно плохо, ты выполняешь мои распоряжения. Я грозной тучей посмотрел на вмиг сжавшегося в точку старика.
— Ваша милость. Третью бочку с сыном ставили чтобы запаса воды побольше хватало на полив. Я подумал...
— Подумал правильно. Молодец! Иван чуть приосанился, чтобы через секунду опять скукожиться.
— Ты не заметил, кто занимается поливом?
— Новенькая, ваша милость...
— А кто должен заниматься?
— Елизавета должна, но ей еще нездоровится.
— Нездоровится? По ней что-то не видно, нездоровья! Клуша заметила наконец мое появление и повернувшись, застыла столбом. А девочка никак не прореагировала и продолжила таскать ведра, как заводной механизм часов.
— Елизавета, иди сюда. Жирная крыса с опаской приблизилась, с тупой, радостной улыбкой. Я не мог понять чего она улыбается? Головой она тронулась что ли?
— Молодой господин. Голос был не передаваемым. Как будто ворона хотела пропеть соловьем.
— Не лебези, почему вместо тебя поливает кто-то другой?
