– С какой стати?! – тут же возмутилась она и безуспешно попыталась высвободиться из скворцовских объятий. – Ты мне не муж.
– Не муж, – тут же согласился Олег и добавил: – Но мог бы им быть. И пожалуйста, никогда не говори мне это дурацкое «с какой стати». С такой! Для меня это важно. Все важно.
– Это глупости! – Яна еще пыталась с ним спорить, а сама между тем почти теряла сознание от этой головокружительной близости и чувствовала, что вот еще секунда, и ее, отдельной от Скворцова, больше не останется, так и растворится в нем, разольется, как кровь, по его венам.
Эти первые пять лет после десятилетнего перерыва секс между ними был тяжел и агрессивен: животная страсть, по нескольку раз за встречу, до болевых ощущений и полного изнеможения. И все равно было мало, и Скворцов умолял Яну остаться на ночь, но та категорически отказывалась и рвалась домой, хотя знала, что через несколько часов пожалеет, что уехала рано, и будет томиться среди домашних и все время ловить себя на мысли, что муж как-то странно смотрит, и сын тоже, хотя он-то о чем может догадываться?! Для того чтобы не находиться в их поле зрения постоянно, Яна то и дело будет уходить в ванную и по полчаса стоять там под душем, переключая рычаги: холодная – горячая, холодная – горячая. И всякий раз по возвращении из ванной супруг будет взирать на нее с плотоядной улыбкой, наивно полагая, что вся эта чистота для него. А на самом деле – не для него, а для того, чтобы смыть этот запах, эти ощущения, эту предательскую памятливость кожи, когда всякое чужое прикосновение вызывает тошноту, но ты должна не подавать виду и отзываться на все призывы, даже если они невыносимо дурацкие, совершенно нетерпимые и болит все, и нельзя пошевелить ни рукой, ни ногой, а надо-надо-надо-надо… «Голова болит», – пыталась увильнуть от выполнения супружеских обязанностей Яна, но тщетно. «Еще один раз – и пройдет», – обещал ей супруг, и той не оставалось ничего другого, как стиснуть зубы и согласиться.
– Я больше так не могу, – однажды взмолилась она и предложила Олегу: – Давай расстанемся.
– Почему?
– Потому что я после тебя болею. Я потом месяц восстанавливаюсь. Месяц собираюсь, месяц восстанавливаюсь. Каждая встреча отнимает у меня два месяца полноценной жизни. Подсчитай, сколько за год?
– Четыре. Не так уж много. Если сложить все вместе за несколько лет, то от силы два года. Мне кажется, это невысокая цена за десять украденных лет жизни.
