Шла медленно, не спеша, жесткий наст глубоко проваливается под ногами. Впрочем, и торопиться некуда… И чему обрадовалась дура-баба? Что сын ушел в неизвестность? Что того гляди объявятся в их угодьях чужие дружинники?
Но легкое, весеннее настроение не проходило, и Сельга довольно щурилась, подставляя лицо солнечному теплу. Ничего, все хорошо будет… Она давно поняла, людям свойственно чрезмерно заботиться о завтрашнем дне, немало потешая этим богов. Потому что завтрашний день приходит чаще всего с другими заботами, о которых и не подозреваешь сегодня.
Другого лыжника Сельга заметила еще издали. Тот поспешал навстречу, по протоптанным ими следам.
А это еще кто? Она остановилась, всматриваясь. «Уж не Ратмир ли?» – мелькнуло. Отправился вслед за братом, паршивец, решил испытать судьбу и себя. Нарушил ее приказ!.. Ну, получит младшенький материнскую ласку – дубьем поперек хребта!
Оказалось, не он. Когда лыжник подошел ближе, Сельга разглядела ладную, стройную фигурку, закутанную в меховую парку, шитую на манер одежды талов. Из-под бобровой шапки с поднятыми ушами ярко блестят серо-зеленые глаза, румянятся круглые щеки.
Заринка… Вот девка – огонь! Ничего не боится! «В точности как я в молодости!» – про себя улыбнулась Сельга.
Девушка тоже ее заметила. Приостановилась, помедлила несколько мгновений, потом решительно двинулась навстречу.
– Здравствуй, Сельга! – Она остановилась в двух шагах. Глянула на старшую с затаенным вызовом.
– И тебе не хворать, красавица. Далеко ли собралась?
– На охоту. Пробегусь вдоль реки, поищу зверье.
– На охоту? – насмешливо, нараспев, удивилась Сельга. – Вижу, хорошо собралась. Основательно. И мешок с припасами за спиной, и войлочная скатка для лежки. Не на один день, вижу, собралась, не на два. Долгая, выходит, охота будет. Уже не до осени ли?
Девушка не ответила, внимательно разглядывая кончики собственных лыж. Интересно ей, не видела никогда своих лыж…
– Ну, чего молчишь, дева красная? Или языком подавилась?
Девушка опять не ответила. Упрямо стрельнула глазами и снова завесила их ресницами. Покраснела вроде бы еще больше.
Сельга сама подумала: и чего насела, чего пытает? Все же ясно без слов, яснее некуда…
– Любишь его? – спросила уже по-другому, мягко и ласково.
– Люблю! – горячо откликнулась Заринка. – Очень люблю! Сил нет – как! Думала – пройдет, забудется, а ничего не проходит, только сильнее…
– Так и бывает… Вижу я, давно все вижу.
– Неужели заметно? – испуганно вскинулась девушка.
