К девяти часам вечера начался съезд гостей. В круглом зале отец Фредерик прочитал молитву. Затем общество перешло в столовую, где сразу завязалась беседа.
Что такое высшее общество в таком глухом углу, как Медиана? Это прежде всего один местный «король» (то есть в данном случае господин Прукстер), мэр, судья, несколько преуспевающих бизнесменов, пара редакторов (ибо партий и газет две), глава какого-нибудь наиболее влиятельного патриотического ордена, ну и еще несколько таких же замечательных личностей. Следует со вниманием отнестись к этой провинциальной финансово-демократической аристократии: нигде аристократический дух так не силен, как у провинциалов, - именно потому, что их считают провинциалами, они из кожи лезут вон, чтобы доказать себе и другим, что и столичным гордецам есть чему у них поучиться.
Вот, например, господин Иолш, мэр города Медианы. И «Медианский курьер» и «Медианский глашатай», несмотря на принадлежность к разным партиям, единодушно признавали господина Иолша самым представительным мэром во всей республике. Средний бизнесмен, он прожил незамеченным до пятидесяти лет, когда его пышная шевелюра поседела и все вдруг были поражены той величественной осанкой благородного деятеля, какую придала ему седая грива. Вот тогда-то он и был выдвинут кандидатом на пост мэра. Его успех являлся живым опровержением злостных криков недоброжелателей великанской демократии о том, что лишь один карман позволяет здесь занять выборную должность. Нет, капитал Иолша для столь почетной должности был недостаточен - мэр Иолш мог с гордостью сказать, что успехом он обязан лишь своей голове. Он это знал, был влюблен в свою седую гриву, как тенор в свой голос, и с неподражаемым достоинством носил ее.
Не менее примечателен был и судья Сайдахи. Он обладал даром своеобразного красноречия, главною прелестью которого была привычка повторять в фразе одни и те же слова, и притом самые незначительные, благодаря чему вся его речь приобретала весьма значительный вид. Там, где человек не юридический ограничился бы двумя словами, судья Сайдахи повторял их много раз, перемешивая с десятком других слов, мало имеющих отношения к предыдущим, и благодаря этому оставлял своих слушателей в недоумении, что же именно он хотел сказать. По мнению многих, это был идеал юридической речи. Во всяком случае, речь судьи Сайдахи заставляла размышлять, а потому и признавалась глубокомысленной.
Господин Милбэнксон и господин Пэрч, враги-близнецы, редактор «Медианского курьера» (партия «раки») и редактор «Медианского глашатая» (партия «крабы»), представляли полную физическую противоположность друг другу, что, конечно, было очень хорошо: надо же, чтобы представители двух враждующих партий хотя бы внешне различались, если они до сих пор не могли договориться, в чем их политические расхождения. Господин Милбенксон был высок, худ, с длинным лицом, на котором часто появлялась тонкая ироническая улыбка, заменявшая ему в обществе ум. Господин Пэрч был невысок, полон, с круглым, добродушно улыбающимся лицом, ни иронической улыбки, ни ума не имел, а впрочем, в нем и не нуждался, так как был очень пронырлив - как известно, это выгодней всякого ума.
