Однажды некий коллега по штрейкбрехерскому делу, очевидно с такой же, как и у Бена, многогранной биографией, заметил, что они, в сущности, зарабатывают гроши, а вот есть дело, где людей умеют ценить. Так Бен Дакнайр услышал о существовании ордена «Вольных тюремщиков вредных мыслей». А так как Бен, естественно, желал быть по возможности дороже оплаченным, он вскоре узнал всю подноготную об ордене. Нужно сказать, что теоретические принципы, на которых основался орден, не так уж его интересовали: интересоваться теориями он вообще считал ниже своего достоинства. И все же это была первая теория, которая пришлась ему по душе; главное, что его пленило, - это ее предельная простота: объявить мысль вредной и загнать ее в тюрьму. С детских лет, когда школьную скуку он променял на веселую жизнь карманника, Бен чувствовал инстинктивное отвращение к мысли как таковой. Словом, теория ордена была настолько несложной, что с легкостью уместилась даже в голове Бена. Но его больше интересовала практическая сторона дела, которая заключалась в том, что орден был золотым дном. Зачем пристреливать и грабить господ бизнесменов, когда гораздо прибыльнее помогать им грабить народ? Помимо прибыльности, это было, наконец, то спокойное дело, которое жаждала его остепенившаяся душа - вполне спокойное, ибо оно находилось в трогательной дружбе с законом. Ведь «вольные тюремщики» - младшие братья самых обычных тюремщиков, а те, как известно, опора закона. Так начался новый и последний период в жизни Дакнайра, теперь уже Бернарда Дакнайра - период государственной деятельности.
Бернард Дакнайр не знал и не хотел знать истории ордена, и потому ему было ничего не известно о том, что основатели его хотели и в название ордена и в его ритуал перенести мистические черты когда-то знаменитых «вольных каменщиков»: орден также делился на ложи, во главе их стояли мастера, а во главе всего ордена - великий магистр. Поэтому Бернарда Дакнайра несколько удивил церемониал посвящения его в «братья»: белые балахоны с изображением человеческого черепа за тюремной решеткой (эмблема ордена), бессмысленно-таинственные восклицания и преподнесенная ему крупнокалиберная пуля, над которой он должен был поклясться, что он «примет ее в сердце», если изменит ордену.
Нет, Бернард Дакнайр и не думал изменять ордену. Он так проникся его духом, что за каких-нибудь три года сделал блистательную карьеру, превратившись из рядового «брата» в главного мастера медианской ложи. Разве можно было сомневаться в том, что он достигнет звания великого магистра ордена?!
