Он встал с дивана и, кряхтя и вздыхая, несколько раз прошелся по комнате, прежде чем решился подойти к телефону. С неприятным предчувствием неудачи он позвонил Грехэму и пригласил его немедля приехать. Затем, так же кряхтя, снова улегся на диван и принялся ждать.
Часа через полтора ему доложили о приезде Грехэма. Уайтхэч остался лежать: и плохо чувствовал себя, да, пожалуй, Грехэм будет осторожней и уступчивей в споре с больным.
- Чарли, Чарли, рад вас видеть! - приветствовал гостя Уайтхэч, приподнимаясь и опираясь на локоть.
- Что с вами, учитель? Я был у вас - меня не приняли.
- Сейчас лучше, Чарли. Правда, если бы не этот случай, я вас еще не вызвал бы. Чарли, послушайте, как вы могли?..
- Вы о чем? О воззвании?
- Конечно.
- Вы спрашиваете, как я мог. А я вам скажу: не мог иначе.
- Но, Чарли, вы же понимаете, что это значит? Конец, конец всему, вашей научной деятельности, мечтам о крупном открытии… Вы заслуживаете лучшего, Чарли. Заслуживаете славы, Чарли, поверьте мне, старику.
- Бог с ней, со славой, если такой ценой… И потом вы же сами, учитель, собирались уходить…
- Я другое дело. Моя жизнь кончена… Да и то, когда хорошенько пораздумал, понял, что глупо уходить из-за личной обиды.
- У меня не личная обида.
- Понимаю… И все-таки… - Уайтхэч упорно избегал переходить на зыбкую почву принципиального спора: этот задушевно-интимный тон скорее мог подействовать на мягкого Грехэма. - Словом, Чарли, вы просто горячая голова, вспыхнули, загорелись… Я понимаю… И все понимают… Я берусь дело уладить. Реминдол отменит свой приказ…
- Зачем?
- То есть как зачем?
- Да, зачем? Чтобы я вернулся в лабораторию, искал «лучи смерти», а Реминдол и прочие генералы лучами уничтожали людей?..
Уайтхэч поморщился: кажется, без спора все-таки не обойтись.
- Чарли, мы уже говорили об этом… Война есть война.
- Вот что, учитель, - решительно сказал Грехэм, - я не отказывался работать. А если меня все-таки отстранили от работы за воззвание против атомной бомбы, значит, наше правительство ответило мне, что оно готово первым применить атомную бомбу и «лучи смерти».
- А если на нас нападут, что ж, мы не смеем это сделать? - спросил Уайтхэч, поневоле вступая на тот путь, который он сам считал наиболее опасным. - Послушайте, Чарли, где тут логика: на нас нападают, а мы прячем оружие в ножны. Ведь это же глупо!
- Значит, вы все-таки допускаете, учитель, что Коммунистическая держава свою агрессию начнет не с атомной бомбы?
