— Ройте, ройте! — крикнул Василий Семенович, наклоняясь ко мае и касаясь моей щеки холодными, шершавыми губами.
Я стал рыть яму, не зная, для чего это делаю. Но у меня ничего не получалось. Рыть лежа я не умел, а привстать было невозможно.
Василий Семенович вырвал у меня лопату и стал копать сам. Он рыл яму так, как это, вероятно, делают солдаты, окапываясь под сильным огнем.
— Держите метелемер, унесет! — крикнул Василий Семенович.
Я понял, что он говорит о тяжелом ящике, который, громыхая, несколько раз перевернулся на снегу.
Вырыв яму, Василий Семенович сунул мне лопату, опустил в яму метелемер. Затем он сел на него, вытащил из-под плаща секундомер и направил на него свет фонаря. В тот момент, когда Василий Семенович приподнялся, чтобы достать секундомер, ветер с треском оторвал от ящика какую-то планку, и она мгновенно исчезла в темноте.
— Ах, черт! — выругался Василии Семенович, снял с руки перчатку и стал забивать ею образовавшееся в метелемере отверстие.
Не помню, как мы доползли обратно, не помню, как ввалились в коридор.
На Василия Семеновича было страшно смотреть. Волосы, брови превратились в оледеневший снег.
— Вам надо немедленно отогреться, — сказал я, едва шевеля окоченевшими губами.
Василий Семенович не обратил никакого внимания на мои слова. Он снял плащ, повесил его на гвоздь в коридоре, несколько секунд тер окоченевшие руки снегом, который сгребал со своей же головы, затем потащил свои метелемер в комнату. Уже на пороге он крикнул мне:
— Сразу к печке не подходите! Потанцуйте сначала в коридоре!
Метель бушевала всю ночь, и утро, и день…
Вечером я покинул станцию. Метель утихла. Снова установилась глубокая тишина.
Василий Семенович сказал, что ночью скорость ветра достигала шестидесяти метров в секунду. Ветер вырвал из креплений и отнес метра на два в сторону недавно выстроенный тамбур, прикрепленный к стенке дома железными скобами. Ураган грозил разрушить метеоустановки и вывести из строя все приборы, находящиеся на станции. Радист и метеоролог всю ночь вели борьбу с ураганом, крепили антенну, обматывали толстыми веревками будки с приборами и привязывали их к столбам.
Василий Семенович проводил меня до начала спуска. И пошел вниз, а он долго еще стоял на вершине и глядел мне вслед.
Я шел медленно, держась за канат, протянутый вдоль тропинки. Ночная метель расшатала железные брусья, на которых держался канат, теперь он местами провисал и стелился по снегу. Идти было трудно.
