Собрание «ненавистников» особенно оскорбилось появлением режиссёра сразу после трансляции четвёртой серии в программе Владимира Соловьёва, расточавшего комплименты «великому сериалу о великой любви». То, что режиссёр от Толстого быстро перешёл к волнующей его международной тематике, покоробило даже его защитников. И благодарственный спич телеведущего по окончании сериала тоже показался лишним. Не надо понуждать нас к любви. Мы как-нибудь сами. Если захотим.
Грандиозная Анна
Поклонники Карена Шахназарова не скоро пришли в себя, да их в Сети и было намного меньше. Травля выдающегося режиссёра и кинодеятеля, спасшего в конце 90-х «Мосфильм» от исчезновения, была отвратительной, как и издевательства над его артистами, которые уж точно ни в чём не виноваты и в рамках поставленных задач сделали всё, что могли.
Приведу эмоциональный отклик актрисы и телеведущей Юлии Меньшовой: «…хочется громко крикнуть именно в FB-пространство, что это потрясающая работа Елизаветы Боярской. Грандиозная даже!!! И Максима Матвеева. Кирилла Гребенщикова. Виталия Кищенко. Ивана Колесникова. Вики Исаковой (исполнители ролей Вронского, Сергея Каренина, его отца, Стивы и Долли. – А.К. ). Я готова в общем-то перечислять все титры, включая поразительного мальчишку, сыгравшего Серёжу в детстве (Макар Михалкин.– А.К. ).
Причиной тому – великолепная работа режиссёра Карена Шахназарова, который напомнил нам всем о давно забытой роскоши под названием ТРАКТОВКА.
Это авторский взгляд на узко-выделенную мелодраматическую линию романа Толстого. Пристальный анализ человека. Отношений. И просто фантастическое исследование женского характера. Причём трактовка не совсем вольная, а совершенно в ключе самого Льва Николаевича.
Эдакая «Крейцерова соната» наоборот. От женского лица. Образ далеко не комплиментарный. Впитавший в себя оттенки истеричности конкретной женщины, Софьи Андреевны Берс (неизменной музы женских образов Толстого), и нарождающийся дух феминизма, и тупик религиозности, подменивший содержание внешней формой приличий.
Именно такую Анну, мощную натуру, одержимую гордыней и всеми, рождёнными этим душевным недугом страстями, и воплотила Елизавета Боярская.
Блестяще. С беспощадной правдой. И безупречной мотивацией последнего шага – под поезд».
Да, блестящая отповедь, со многим можно согласиться, но… «как мне быть с моей грудною клеткой и с тем, что всякой косности косней»? Где всепобеждающая женственность Анны и победительная мужская стать Вронского? Где любовь-страсть? Даже в самых жарких сценах в кадре холодно. И зачем в «узко-выделенной» истории про Анну, пусть и рассказанной Вронским, наблюдать то, как японцы теснят наших казаков в Маньчжурии?
