Все люди чего-то хотят. И у каждого есть сокровенное, невыполнимое желание. Но иногда исполняется и такое. Невыполнимое. Это бывает тогда, когда человек заслуживает право на исполнение своей мечты. А кто решает, заслужил ли он это право? Мой шеф, конечно. Только он.
Музыканты старательно вышибают известковую пыль из древних стен. Играют они неплохо. Совсем неплохо. Это - "классика", если не ошибаюсь. Классические блюзовые вещи. Они стараются исполнять их как можно ближе к оригиналу. Никакой импровизации. Все импровизации были сделаны Мади Уотерсом тридцать лет назад. Нота в ноту. Слово в слово. Удачное копирование интонации. Это не так просто - копировать настоящий черный вокал. Но у парня, который поет сейчас в микрофон, получается достаточно хорошо. Хотя сам он - далеко не черный. Это высокий белый парень с русыми волосами, завязанными сзади в хвост. На лице его выращены усики и микроскопическая бородка. На парне длинный синий камзол непонятной эпохи, расшитый серебряными вензелями. Черные джинсы обтягивают голенастые журавлиные ноги. Ковбойский сапожок с блестящим металлическим мыском вытоптывает по полу ритм. Парень похож на мушкетера, взявшего в руки электрогитару. Глаза его полузакрыты. Он прижимается губами к овальному микрофону, и кажется, что он облизывает шоколадное мороженое. Шумное придыхание его слышно в перерывах между хриплыми словами. Это звучит чувственно. Это звучит так, как и должно звучать в блюзе.
Он молодец, этот парень. Он нравится мне. Может быть, это мой клиент?
Нет. Они играют слишком громко. Мои клиенты не могут так издеваться над моими ушами. Это просто свинство.
Сейчас они играют "One Bourbon, One Scotch, One Beer"1. Там еще трое музыкантов на маленькой сцене. Старый человек играет на губной гармошке. Маленькое его личико с острым носом втиснуто в седой ореол пышных волос и большой круглой бороды. На нем ковбойская шляпа. Губная гармошка тонет в его желтых проникотиненных усах, когда он извлекает из нее рыдающие трезвучия. Человек слегка пьян. Он покачивается, когда делает проходы в толпу зрителей, и черная пуповина шнура тянется от его гармошки, соединяя ее с плацентой усилителя. Человек купается в обожании слушателей. Каждый норовит дотронуться до него рукой.
На контрабасе играет высокий полный парень. Черные кудрявые его волосы взбиты в высокий кок, а бакенбарды наползают на толстые щеки. Он несколько высокомерен, этот парень. Он снисходительно относится к публике. Он словно говорит своему рослому инструменту: "Мы самые большие здесь, дружище. Давай покажем этим дилетантам, на что мы способны. Конечно, они не поймут всего, что услышали, но пусть хотя бы осознают, что присутствовали при рождении великого".
