Раб замолчал.
– С тобой поступили несправедливо, – проговорила Констанция, не дав паузе затянуться. – Виновный, декурион Марк, в настоящее время уже не служит в городской когорте, но он жив и будет наказан за учиненный произвол. Что касается тебя, то обратить время вспять, увы, не по силам даже Владыке, а значит, я не могу вернуть тебе потерянные семнадцать лет, но в моей власти иное. Септимус, – обратилась она к помощнику, – сними с сэра Гийома ошейник и брось в священный огонь!
Словно только того и ждал, ликтор шагнул к бывшему рабу, разомкнул металлическое кольцо на его шее и швырнул в беломраморную чашу. Пламя в ней дрогнуло, но тут же вновь успокоилось.
– Ты свободен, сэр Гийом, – провозгласила Констанция. – Но останься, я пока не отпускаю тебя от себя.
Гийом поклонился – но даже в этом почтительном поклоне он теперь казался более статным, чем еще минуту назад.
– Все вы слышали рассказ сэра Гийома, присяжного рыцаря барона Карского, – произнесла тем временем Констанция. – Елена, теперь ты знаешь историю своей матери, леди Алисы, дочери барона Андрея, фрейлины герцогини Ан. А также знаешь своего отца, принца Луи, единственного сына короля Артура Третьего Доброго. А теперь у меня вопрос: Елена, в жилах которой течет кровь Антона Первого и Альфреда Завоевателя, Виктор, всадник, прошедший Путем, Эдуард, студент риторской школы, и сэр Гийом, восстановивший честь рыцаря: что вы намерены делать с этим знанием?
Александра. Давным-давно
– Лучше бы меня и правда сожрали на Алтаре! Или убил Путь, будь он неладен! – жалобно простонал Кезон – самый младший и самый щуплый среди рекрутов, – на вид Александра никогда бы не дала ему шестнадцати лет – нижнего предела для жертв Жребия.
– И не говори! – вторил ему, шмыгая крючковатым носом, Секст. – Жизнь последнего раба в Республике слаще нашей тут!
Александра презрительно поморщилась. И этот туда же! Всего-то часа четыре провел в шахте – а вою-то сколько! Спору нет, работа там не из легких, к тому же полноправные «когти» так и норовят спихнуть бессловесных рекрутов на самые проблемные участки, но надо же иметь хоть толику гордости и собственного достоинства! Половина из присутствующих – взять вон хоть ту же Юлию – физически куда слабее Секста, но ничего, не ноют, хотя честно отработали свою смену. Да, тяжело, да, отваливаются руки, да, ноги едва держат, да, раскалывается голова – ну и что теперь, кричать об этом на весь кубрик?!
