Несколько аудиторий худграфа окнами выходили на улицу Двадцати Шести Бакинских Комиссаров. В те времена это была одна из основных городских магистралей, этаким Бродвеем, где все «выгуливали» новые машины и новые наряды. Окна в аудиториях были огромные, почти в пол, и Зарбазан любил сидеть вот у такого окошка и поглядывать на улицу. Естественно, что его не оставляли равнодушным ни кошки, ни собаки, блуждающие по нашей улице. Завидев на своей территории посторонний животный объект, он надрывался диким лаем и носился по аудитории в приступах справедливого гнева. А ведь в этот момент у нас были лекции. Настоящие, со студентами и преподавателями. Те преподаватели, что давно у нас работали, относились к нему снисходительно, открывали входную дверь и выгоняли собаку прочь. Молодые впечатлительные преподаватели впадали в шок от возмущения и шли жаловаться к декану. А тот расплывался милейшей улыбкой из-под усов и с теплотой в голосе говорил: «Ну что вы. Это наш почетный студент Магомедов Зарбазан Магомедович. Наш, так сказать, талисман. Уж не обидьте собачку». Позиции Зарбазана были крепки. Молодым сотрудникам приходилось мириться с хозяйским нравом местного аборигена.
Один преподаватель проявлял себя по отношению к Зарбазану как истинный интеллигент. Это был Марковский, читавший нам историю искусств. Человек средних лет, с мягкими руками, мягкими манерами и очень мягким голосом. Частенько его предмет был у нас первым по расписанию. Мы, нахальные студенты, пользуясь его добротой, стали поголовно опаздывать на первую пару. Не спеша просыпались, спокойно завтракали и приплетались на занятия с двадцати-тридцатиминутным опозданием… Марковский кивком головы принимал наши ленивые извинения и ничего нам не говорил.
Не в пример нам Зарбазан любил утренние пары Марковского, потому что они проходили в его любимой пятой аудитории, с огромными окнами и хорошим обзором улицы. Он занимал свою привычную позицию и наблюдал за внешним миром. Марковский рассказывал нам про барокко и рококо, когда в аудитории раздался душераздирающий лай Зарбазана. Преподаватель приподнял очки и взглянул на собаку. Зарбазан метался вдоль подоконника, взрывая наш мозг истошными воплями. Ситуация была комичной, и мы замерли в предвкушении развязки. Марковский аккуратно снял очки, положил на стол, подошел к собаке и осторожно взял ее на руки, примерно, под передними лапами. Зарбазан опешил от такой вольности, но промолчал, видимо, ошарашенный. Марковский осторожно и бережно на вытянутых руках вынес пса в коридор и захлопнул перед его носом дверь. Тщательно встряхнул руки, надел очки и продолжил лекцию.
