Том 11. Из Багдада в Стамбул. На Тихом океане: рассказы | страница 24



Я поднялся, положил оба кинжала и револьвер на землю, повесил ружье и штуцер на седло. Потом снова сел.

Эти люди наверняка не знали, сколько у меня с собой всякого оружия, я мог спокойно припрятать револьвер под одеждой, но мне хотелось быть честным, чтобы с их стороны ожидать такое же отношение.

Я насчитал одиннадцать мужчин. Тот, с которым я говорил, вернулся к своим и переговорил с ними. Потом спешился, снял ружье, нож и кинжал и пешком пошел ко мне. Это был пятидесятилетний стройный мужчина приятной наружности. Его черные глаза горели ненавистью, но он сел безмолвно передо мной.

Я молчал, и ему пришлось начать беседу со слов:

— Чего ты от нас хочешь?

— Я хочу с тобой говорить.

— Так говори!

— Я не могу.

— Аллах! Почему?

Я показал назад.

— Посмотри, у меня с собой было много оружия, и я отложил его, то же должен был сделать ты. Ты ведь обещал оставить свое. С каких пор беббе стали лжецами?

— Я — лжец?!

— А как расценить дубинку под твоей накидкой? — И я указал на заметно выпирающую из-под одеяния рукоятку.

Он заметно смутился, залез под накидку и отбросил оружие подальше.

— Я забыл о ней, — признался он, как мне показалось, искренне.

Это убедило меня в том, что вероломства мне от него ждать не надо. Он мне не доверял, опасался меня и допускал непредвиденную ситуацию.

Я начал:

— Так пусть будет между нами мир хотя бы до тех пор, пока наши переговоры не закончатся. Обещаешь мне это?

— Да, обещаю.

— Тогда дай мне руку!

— Вот она.

— Почему вы нас преследуете? — спросил я затем.

Он удивленно взглянул мне в лицо.

— Ты что, глупец? — вскричал он. — Вы ограбили нас, вы пришли как враги на наши границы, а ты еще спрашиваешь, за что мы вас преследуем?

— Мы пришли не как разбойники, не тем более как ваши враги.

Он еще больше удивился.

— Разве нет? Аллах-иль-Аллах! И взяли при этом наш скот и наши палатки со всем, что в них было!

— Ты ошибаешься! Это не мы, а беджат!

— А вы и есть беджат!

— Нет, мы пятеро мирные люди. Один из них и я — воины из далекого Франкистана, третий — мой слуга, араб, родившийся по ту сторону Мекки, а еще двое — бениарабы, уроженцы западных земель, которые не числятся у вас в недругах.

— Ты говоришь, чтобы сбить меня с толку. Так тебе не удастся одурачить нас. Вы — беджат!

Я сорвал бурнус и отвернул белый рукав моей куртки, затем отогнул и нижнюю рубашку.

— Такие руки у арабов, беджат или курдов? — спросил я.

— Он белый, — ответил он. — А все тело тоже такое?

— Конечно. Умеешь читать?