Наконец он сел на коня и ускакал последним из всех солдат.
Рассветало, на фоне светлого неба уже можно было различить отдельные сучья деревьев. Конь Али-бея, быстро удаляясь, все глуше и глуше стучал копытами. Меня покинул даже мой переводчик, и вот я совсем один, не считая обоих моих слуг, в этой долине, в которой живет таинственный и до сих пор для меня непонятный религиозный культ и о которой столь много шумят по всему свету.
Я вошел в дом и подошел к платформе. Вверху были слышны голоса: Халеф и Ифра беседовали.
— Совсем один? — спросил Ифра.
— Да.
— Куда же пошли остальные, их было так много, тысячи?
— Кто знает!
— А почему они ушли?
— Убежали.
— От кого?
— От вас.
— От нас? Хаджи Халеф Омар, я не понимаю, что ты говоришь!
— Тогда я скажу тебе это яснее: они убежали от твоего мутасаррыфа и твоего миралая Омара Амеда!
— Почему же?
— Потому что миралай идет захватить эту долину.
— Аллах акбар, а рука мутасаррыфа могущественна! Посоветуй же мне, должен ли я оставаться с вами или сражаться за миралая?!
— Ты должен остаться с нами.
— Хамдульиллах, как хорошо быть вместе с эмиром, которого я должен охранять!
— Ты? Когда это ты его охранял?
— Всегда, с того момента, как он находится под моей охраной!
Халеф рассмеялся и сказал:
— Да, ты как раз для этого подходишь! Знаешь ли ты, кто на самом деле охраняет эмира?
— Я!
— Нет, я!
— Разве не отдал сам мутасаррыф его под мою охрану?
— А разве не сам он, эмир, приказал мне его защищать? И кто здесь больше значит, сиди или этот никудышный мутасаррыф?
— Халеф Омар, попридержи язык! Я могу передать это мутасаррыфу!
— И ты считаешь, я тогда испугаюсь? Я, Хаджи Халеф Омар бен Хаджи Абул Аббас ибн Хаджи Дауд эль-Госсара!
— А меня зовут Ифра, я из смелых башибузуков, меня произвели за героизм в болюка-эмини! О тебе заботится один человек, обо мне же — целое государство, которое называют Османским!
— Хотел бы я знать, что тебе от этой заботы?
— Я тебе сейчас это растолкую! Я получаю месячное жалованье 35 пиастров и ежедневно 2 фунта хлеба, 17 лотов[12] мяса, 3 лота масла, 5 лотов риса, лот соли, полтора лота приправ, включая мыло, растительное масло и смазку для сапог!
— И за это ты совершаешь героические поступки?
— Да, и очень много, и очень смелые!
— Хотел бы я посмотреть на них!
— Что? Ты этому не веришь? А как я тогда лишился моего носа, которого у меня больше нету? Это, знаешь, было при стычке друзов и маронитов[13] в Ливанских горах. Нас послали туда навести порядок и заставить их уважать законы. А тут как-то в одном сражении я, как бешеный, кручусь, отбиваясь от нападающих. И тут один мой противник вознамерился отрубить мне голову. Я хотел отступить от удара и шагнул назад, и вместо головы удар пришелся по… Ох!.. Что это было?
