Саша, конечно же, расстроилась. И Мышкин пытался ее утешить, но, по своему обыкновению, весьма своеобразно.
– Это еще что! Вот я послал в Атланту диск с твоим фильмом. Мне ответили, что такое приличным людям показывать нельзя.
– Н-да? Каким-таким приличным людям? Значит, так. У меня один концерт в Атланте? Ты сегодня же туда позвонишь и скажешь, что я заболела. Тем более, это почти чистая правда.
– Но там уже проданы все билеты!
– А это твои проблемы. За оставшуюся неделю деньги за билеты приличные люди должны вернуть зрителям. Я вообще собиралась прекратить гастроли! Скажи спасибо, что я отказываюсь только от Атланты. Ты в курсе, что там сейчас даже местные жители подыхают от гиперафриканской жары? И ты хочешь, чтобы я ошивалась в этом пекле целых пять дней ради одного-единственного выступления? Ни за что! Я остаюсь в северной Калифорнии. После Атланты у меня по графику концерт в Сент-Луисе? Вот на него и меняй билет, пока я не передумала и не улетела к чертовой матери в Нью-Йорк.
Мышкин понял, что спорить с Сашей бесполезно и небезопасно. И решил, пока не поздно, свозить ее на природу. На следующий день по дороге на новое место ночлега они посетили озеро Тахо. Анчарова была умиротворена. Этому способствовала не столько красота необъятной водной глади, сколько закачанный в Левину тойоту фреон.
* * *
А потом был концерт в Сан-Франциско. Накануне Саше позвонил Иосиф и сказал приглашенной:
– Сашенька, мы с Раей будем срочно отправлять тебя домой, раз график гастролей тебя не устраивает.
– А мы с Левой уже решили эту проблему. Я пока домой не собираюсь, и из гастрольного графика у меня выпадает только один город.
– Правда? Ну, слава Богу. Мы с Раей приедем сегодня на концерт, но немного опоздаем.
Они действительно приехали. Правда, через десять минут Раиса демонстративно вышла из зала. Видимо, по телевизору в это время показывали что-то очень неотложное, и почти все первое отделение концерта она провела у голубого экрана. В перерыве Иосиф напевал Саше о своей негасимой любви и вдруг вспомнил, что вынужден срочно откланяться, поскольку завтра супруге рано вставать на работу. И они отбыли. Больше приглашенная их не видела. Правда, Иосиф вручил Анчаровой тайком от Раи трогательный прощальный подарок: мужской ридикюль.
– Я приготовил тебе сюрприз! Он внутри подарка! – многозначительно подмигнул убегающий благодетель.
В закромах ридикюля заинтригованная гастролерка обнаружила ручку (для детей, познающих букварь) и кусачки для мужских ногтей. На ручке и кусачках не была зачеркнута цена: 1 (один) доллар. Саша с грустью подумала, что 15-летнее заточение в кругу Раи необратимо подействовало на представления Иосифа о прекрасном. Анчаровой стало настолько жаль друга, что после окончания концерта приглашенная за рюмкой чаю обратилась к сотрапезникам:
