– Надоело мне здесь, Саня! Буду возвращаться на родину.
– Куда именно, если не секрет?
– В Магадан, конечно! Куда ж еще?
И поезд с оглушительным гудением тронулся. Надо сказать, что вопреки расхожей легенде, американские поезда так же нарушают расписание движения, как автобусы и самолеты. До Портленда ехать-то было всего три часа, но железнодорожный состав успел задержаться в пути. Встречающий Сашу незнакомый мужчина с плохо скрываемым укором смотрел на нее, как на виновницу опоздания. До концерта оставались считанные часы, но трубадурку, не спрашивая, повезли в противоположном от концертной площадки направлении. Ситуация с нью-йоркским куратором повторялась. Саше неохотно делали большое одолжение и на любые ее возражения отвечали:
– А мы тут вообще неконцертообязанные!
На приведение себя в боевую готовность у Александрины в итоге оставалось минут 15. До этого она успела худо-бедно наладить контакт с неконцертообязанным и даже попросила его помочь купить камертон для гитары в подходящем магазине.
– А зачем нам магазин? У меня есть точно такой же. Могу загнать за 20 долларов. Только для тебя.
– С перламутровыми пуговицами? – поперхнувшись, спросила Саша.
Неконцертообязанный не понял вопроса. Однако снисходительно просветил Анчарову, что Портленд, по которому они сейчас колесят, не имеет никакого отношения к Портленду из песни Окуджавы.
– Приезжают тут всякие трубадурики и поют на концертах: когда воротимся мы в Портленд, мы будем кротки, как овечки.
– Но только в Портленд воротиться не дай нам, Боже, никогда, – прошептала Саша. – Не переживай, я Окуджаву сегодня петь не буду.
И не спела. После концерта к ней подходили растроганные зрители и горячо благодарили за неисполнение «Песни про Портленд». После этих благодарностей Анчаровой нестерпимо захотелось исполнить «Песню про зайцев». Но обидчивость эмигрантской публики была настолько непредсказуемой, что трубадурка не решилась запеть крамольную, то бишь советскую песню. На домашнем банкете стол был полон яств. Правда, Саша была настолько вымотана, что не могла ни есть, ни пить. Затылок раскалывался от забиваемых в него невидимых ржавых гвоздей, сквозь стук молотков смутно угадывался смысл проистекавшей за столом беседы.
– Как, ты его не знаешь? Да он – известный гитарист!
– Тоже мне, профессия. А бизнес у него есть?
Анчарова почувствовала себя лишней на этом деловом празднике жизни и незаметно удалилась. Ночью гастролерке снился покойный Олег Даль, приглашавший ее на утиную охоту. Вместе с приглашением он пытался «загнать» ей за 20 долларов поломанный камертон и убеждал Сашу, чтобы она никогда не мешала Портленд с портвейном. Потом Олег Иванович с нездешней грустью пел «Песню про уток»:
