Пришло время объяснить, почему я до сих пор не обнародовала фамилию одного из главных в съемочном процессе действующих лиц. Наш оператор, являя собой внешне смесь Портоса с Гулливером, отличался не менее концептуальной фамилией. Написать ее у меня до сих пор не поднималась рука, поскольку перед глазами маячил придирчивый читатель и тыча в текст пальцем, аки Станиславский, повторял «не верю». В общем, хотите верьте, хотите нет, но оператора звали Александр Сергеич Сударь.
– Сейчас будет очень важная сцена. Начинаем с того, что Волков приходит к Саше в номер и, не снимая обуви, падает на кровать. Поехали! – взмахнула рукой режиссер Беляк.
Хирург открыл дверь и в первом же дубле удачно рухнул на гостиничное ложе.
– Я сегодня ужасно устал. Эти концерты просто задолбали! – сказал хирург в волковой шкуре.
– Так иди домой и ложись спать, – ответила Саша.
– Только с тобой! – точно по сценарию процитировал Волков и протянул к Саше отполированные скальпелем руки.
– Все, что между вами происходит после этих слов, мы будем снимать крупным планом. И скажите спасибо, что я не заставляю вас делать эротические упражнения! – выдала Альбина.
– Мы же снимаем поэтическое кино, а не порнуху, – попробовала уточнить я.
Режиссер Беляк на удостоила меня ответом. Она вернула хирурга в вертикальное положение, а меня посадила перед ним на ящик из-под аппаратуры. Таким образом, лицо хирурга, нависая надо мной, придвигалось максимально близко к моей физиономии. Крупным планом снимались хирурговы глаза.
– Вы в постели! – кричала Альбина. – Смотри на нее соответственно!
И хирург-таки глянул на меня глазами Волкова, как тигр на антилопу.
– Он не слишком по-зверски на нее смотрит? – засомневался оператор Сударь.
– Ничегошеньки ты в этом, Александр Сергеич, не понимаешь, – с сожалением ответила режиссер Беляк. – Он смотрит так, как надо!
После удачного завершения этого «постельного» эпизода мы отправились в режиссерско-продюсерский люкс. В лифте я вспомнила, как Леонид Филатов говорил, что самой эротической сценой в кино считает не гимнастические трюки голых тел, а тот эпизод в «Томе Джонсе», когда он и она сидят за столом, едят мясо и смотрят друг на друга.
Спальня в люксе оказалась вполне пригодной для съемок апартаментов люблинской гостиницы начала XXI века. Альбина, послав меня переодеваться, отдавала последние распоряжения. Я вышла из ванной в черном прозрачном пеньюаре в пол. Режиссер Беляк с удовлетворением оглядела мой шифоновый силуэт и велела лечь на кровать лицом к хирургу, спиной к Сударю.
