– Ты дывы! Кино знимають. Шо-то я такого режиссера нэ знаю. А це хто? Ты дывы – актрыса!
Понятно, откуда рекламщики черпают вдохновение и для кого ваяют?…
Дальше предстояло снять более сложный эпизод. Саша Анчарова и очарованный ею драматург, отъехав от Питера, оживленно общаются в вагоне-ресторане. Первой проблемой было найти поезд с вагоном-рестораном. Второй проблемой – чтобы этот вагон-ресторан оказался открытым в час ночи. И третьей – чтобы нас в него запустили вместе с аппаратурой. После бега с препятствиями через рельсы и лабиринты вокзала мы на каком-то дальнем пути нашли поезд с сохранившимся до нынешних дней вагоном-рестораном. Но дюжий проводник-молдаванин наотрез отказался помочь работникам искусства в нелегком съемочном деле и заслонил своей двухспальной фигурой вход в вагон. Как ни уговаривала амбала режиссер Беляк пустить съемочную группу на пять минут в ресторан, все было бесполезно. Тогда на прощание Альбина сказала ему с ослепительной улыбкой:
– Учти, парень, я – цыганка. Не будет тебе счастья в личной жизни!
Оставив проводника осмыслять пророчество, мы опять двинулись через рельсы. На сей раз нам неожиданно подфартило. Поезд «Москва – Одесса» сиял огнями, как новогодняя елка. И наиболее призывно светился вагон-ресторан. Проводник-одессит, в отличие от кишиневского коллеги, с распростертым тамбуром ринулся нам на помощь, предупредив, что поезд стоит десять минут. Всей съемочной группой мы ввалились в вагон-ресторан. На одном из столов возвышалась откупоренная бутылка шампанского «Французский бульвар», а рядом с ней – два недопитых бокала.
– Этот реквизит нам подходит! – и режиссер Беляк поставила шампанское между мной и актером, играющим драматурга.
В быстром темпе мы стали изображать оживленную беседу.
– Не смотри в камеру! – широко улыбаясь, сказал актер.
– А я не в камеру, я на шампанское смотрю, все-таки – «Французский бульвар», – улыбаясь не менее широко, отвечала я «собутыльнику».
Ровно через десять минут мы вывалились из вагона, и поезд тут же тронулся. А в три часа ночи мы уже сидели в купе другого поезда и ехали в Сумы. Хотя особенно рассиживаться времени не было. Поезд красной нитью проходит через 13 серий фильма, и использовать его требовалось на полную катушку. Меня вывели в тамбур и, как перед расстрелом, поставили лицом к камере. Режиссер Беляк, продюсер Ванциферов, хирург и ассистент оператора одновременно закурили и выпустили мне в лицо струи дыма. В кадре моя физиономия должна была проступать сквозь дым воспоминаний. На пятом дубле я почувствовала, что еще немного, еще чуть-чуть – и я выпаду из кадра по причине выпадения сознания. Но режиссер Беляк этого не допустила и вытолкнула меня в коридор подышать.
