– Это, конечно, не моё дело, – сказала она сухо. – Но беседка была любимым местом отдыха мистера Холла. Он часто здесь бывал. И я бы не советовала портить его вещи.
Миссис Симмонс слегка опешила от неожиданной отповеди, но быстро взяла себя в руки. Её лицо порозовело от возмущения:
– Это действительно не ваше дело, Робинс! – сказала она резко. – И позволю себе напомнить, что мистера Холла уже недели две как нет в живых! И именно я нынешняя хозяйка этого дома!
Если бы взглядом можно было обращать в камень, то обе дамы непременно в ту же минуту превратились бы в валуны. Но, увы, даром василиска миссис Робинс не обладала, как бы ей этого ни хотелось.
– Можете идти, – отчеканила миссис Симмонс и отвернулась, давая понять, что аудиенция окончена.
– Моё дело предупредить, – процедила экономка и неторопливо пошла прочь.
Мать и дочь обменялись недоумёнными взглядами.
– Что она этим хотела сказать? – спросила Лиз, хотя ответа на её вопрос не предвиделось.
– Кто ж её знает, – миссис Симмонс невольно понизила голос. – Она столько лет прожила тут, с дядей Джорджем, который был, скажем так, со странностями. Видимо и она тоже… со странностями.
– Мне неуютно в её присутствии, – призналась Лиз. – Словно туча закрывает солнце и становится холодно.
– В этом доме и без того вечный холод, – пробормотала миссис Симмонс и снова нервно поправила шаль. – К счастью, Робинс скоро уходит, дядя Джордж оставил ей неплохие деньги, – миссис Симмонс огляделась, не подслушивает ли неприветливая экономка где-нибудь поблизости. Но та уже была далеко. – Найдём кого-нибудь на её место. Наш добрый викарий обещал с этим помочь.
– И избавимся от неё навсегда! – жизнерадостно подхватила Лиз.
Вечерние тени от деревьев удлинились и протянулись к самым её ногам. Где-то в заросшем парке закричала ночная птица. Солнце красным шаром скатилось к самому горизонту.
– Пойдём, Лиз, – спохватилась миссис Симмонс. – Пойдём в дом. Уже действительно очень холодно.
Они поспешили к дому.
Старинный особняк в лучах заходящего солнца издалека выглядел очень внушительно. Хотя, по правде говоря, он был бы ещё более внушительным, если бы его рассматривал какой-нибудь сторонний наблюдатель, страдающий близорукостью. Ибо тогда этот дом не оказался бы столь облезлым при ближайшем рассмотрении. В некоторых местах на стенах осыпалась штукатурка, оконные рамы покосились, на них выцвела краска. Кое-где из кладки выпали кирпичи, главное крыльцо скособочилось, фундамент местами просел и позеленел от мха.
