– Освободите из-под конвоя. В канцелярии получите выписку из приговора.
Конвой отошел. Олег стоял, в изумлении глядя на окружающих.
– Все-таки есть бог, – крякала старуха, – хватая судью за локоть, когда тот пробирался сквозь толпу.
– Есть правосудие, бабушка, – проговорил ей в ответ Штукатуров и вышел в коридор.
– Не-ет, бог! – не сдавалась та. – Бог!
Олег вышел из стальной загородки. Его обступили со всех сторон. Мать всех опередила. Обхватила и чуть не повалила на пол. Так ослабел он.
– Идем, сынок, отсюда скорее. Не думали мы…
Народ вышел из зала, опустился на первый этаж и вышел на улицу.
Не так часто увидишь людей, улыбающихся после приговора.
Бывший подсудимый шагал заснеженным тротуаром и вдыхал свежий воздух. Далеко впереди стояло над домами закатное солнце. Оно покраснело. Должно быть, опять к морозам…
– Смелый судья попался, – удивлялся Степаныч.
– Теперь новый кодекс действует, – не соглашался Карманов, – вот он и приговорил, как положено.
– Не-ет, Сережа, не скажи. От человека тоже много зависит. Разве мало вокруг нас идиотов до сих пор? Некоторым хоть кол на голове теши.
– И то верно, Степаныч…
Сноха буквально висела на Олеге.
В этот вечер допоздна светился огонь в окнах Ефремовской квартиры. И громко играла музыка.
Под окнами в темноте остановилась иномарка. Темно-синий «Фольксваген».
– Веселятся… – произнес Бнатов. – Недолго им осталось.
Не успел Степаныч как следует нарадоваться возвращению сына, как тот вновь пропал. Нет его нигде. Как в воду канул. Сноха с матерью снова в слезы. Вой стоит страшенный. Виданное ли дело, чтобы человек два раза на одном году из дома пропадал. Трех месяцев не прошло, как снова пропал. Весна. Надо радоваться, а тут опять горе. Хоть руки на себя накладывай.
Степаныч побежал вгорячах к Прахову. Тот пригласил в кабинет Каракозова. А тот Бнатова. Сидят и таращатся на Степаныча, словно тот экзотическое существо. С другой планеты, в общем. У человека горе, а им хоть бы что – не видели, не знаем, но примем все меры, какие только можно принять.
– Не обижайся, что так получилось тогда… – поют они ласково, делая вид, что Степаныч их человек, потому что работал когда-то под этой крышей. А коли работал, должен понимать. Понятно? Тогда в чем дело? Подавай заявление, если через три дня не объявится. Может, он уже к вечеру возвратится. Разве так не бывает? Да сколько угодно.
– Через три дня приходить?
– Забыл, что ли? Мы только через три дня можем зарегистрировать исчезновение.
