– Тебе же сказали…
– Но ты хочешь, чтобы я остался! Принимай меры, в конце-то концов!
Федор Петрович визжал, как поросенок. В принципе, прокурорский надзор предполагал наличие хорошего голоса.
– Не ори, – попросил его Прахов. – Раньше времени баклажку надорвешь, охрипнешь… Чо тебе? Охрану, может, приставить? Сейчас сделаем. Какие еще проблемы?
Проблем больше не было никаких, кроме одной. Но ему и одной достаточно. Того и гляди, в собственном кабинете начнут допрашивать по полной программе.
– Жди… Подошлю участкового, – успокаивал Прахов. – Будет лично тебя охранять. Договорились? Ну, вот, а ты икру метать надумал. Успокойся. Мы уже принимаем меры. И круг сужается…
Произнес и отключился. Хоть бы информацией поделился, ментяра.
Прокурор встал и подошел к мебельной стенке. Открыл дверцу встроенного холодильника, вынул початую бутылку коньяка, налил себе в бокал. Задрал голову и выпил, косясь на входную дверь. Потом разорвал небольшой апельсин, сунул целиком в рот, прислушался к самому себе. Алкоголь быстро всасывался, выдавливая из прокурора страх. Наконец остался лишь незначительный трепет, но и тот вскоре сам собой рассосался. Напрасно Федя кого-то боялся. Чего тут опасаться, когда все кругом схвачено. Федя сейчас еще себе нальет, чтобы уж совсем осмелеть. Даже удивительно, почему он сразу не сообразил. А все торопливость виновата. Испугался махровых похитителей, которые, может, сами его боятся.
Царев быстро шел на поправку. Сослуживцы навещают товарища каждый день. То один придет, то другой явится. Дочь с зятем бегают тоже. Нет одной лишь внучки. Некогда ей. Бизнес вконец замучил. А ведь она так любила деда, когда была подростком. Отошла от рук. Сама себе теперь хозяйка. Соскучился по ней дед.
– Царев? К вам пришли внизу, – говорит медсестра. – Девушка спрашивает. Можете спуститься?
Конечно, он может.
Царев спустился и обнаружил в вестибюле внучку – та забилась в угол, как мышка, и стоит. Еле дышит.
– Здравствуй, дедуля, – сказала та. – Прости, что сразу не пришла.
Никаких проблем. Дед не в обиде. Ведь пришла же все-таки. И еще, может, придет… Если деда не успеют выписать.
Они отыскали два свободных места и сели.
– Рассказывай…
Дед скользнул взглядом по внучкиным глазам.
– Что рассказывать-то? Жизнь идет…
– Пишет Эдик?
Наденька молчит, словно не слышит вопроса.
– Поругались, что ли?
– Да нет…
– Тогда в чем дело?
– Служит… Полгода осталось…
Внучка поникла головой. Все настроение деду испортила. Лучше бы не приходила. Деда не проведешь: случилось что-то серьезное. Скорее всего, то, о чем она уже кончиком языка говорила. Тогда тоже пришлось вытягивать.
