Иван Степанович поблагодарил начальника и, кланяясь, вышел задом наперед.
Радость его была безмерна. Сейчас он увидит сына – как раз его доставили из ИВС для проведения следственных действий. А может, и не увозили его никуда, оставив в местном обезьяннике…
Поднявшись на пятый этаж, он подошел к кабинету Бнатова и постучал в дверь. Однако ему никто не ответил. Он толкнул дверь, прошел тамбуром внутрь: за столом сидел Бнатов, перед ним в наручниках стоял Олег. Тому даже не предложили сесть. Ну и нравы.
– Можно к вам? – спросил Степаныч и шагнул к столу, не дожидаясь ответа. Слишком он медлителен, этот Бнатов.
Следователь тяжело посмотрел на вошедшего.
– Я только что от Николая Николаевича… – сказал Степаныч, чувствуя сухость в горле.
– Слушаю вас.
Взгляд следователя ничего не выражал, кроме прежней холодности и презрения. Впрочем, было еще что-то во взгляде.
– Неужели все так серьезно, что надо держать человека? – торопился Степаныч. – Ведь он предприниматель. Ему дорога каждая минута.
И к сыну:
– Скажи, Олег, только как на духу, почему ты здесь сидишь? Это правда? Смотри мне в глаза…
У сына в глазах растерянность и подавленность. Что здесь нужно бывшему подполковнику?
– Скажи, сынок, – это правда, о чем мне сейчас рассказали?
Олег ничего не ответил. Лишь покрутил пальцем у виска, подняв кверху обе руки в наручниках. Совсем папаша не понимает, в каком мире теперь живет.
– Скажи хоть слово, – требовал отец.
На столе у следователя прозвенел телефон.
– Слушаю, Бнатов. Ах, вот оно что… Понятно. Естественно… Это меняет дело. Пусть поговорят. Не могу ничего обещать. Понимаете, мы тоже не можем. Дело зарегистрировано… Это же все-таки уголовный процесс.
Вероятно, Бнатову звонил сам Николай Николаевич. И вот он результат: покатилась тележка. А ведь Степаныч данный вариант предвидел. Теперь Бнатов будет стоять до конца, если учесть, что дело действительно сфабриковано.
– Говорите, но ни слова по делу. У вас одна минута, – проговорил следователь и посмотрел на часы. – И помните: я вынужден согласиться на это нарушение, поскольку меня заставили. – Он щелкнул ногтем по телефонной трубке.
Ефремов приблизился к сыну и обнял его. Ему и надо-то всего – в глаза посмотреть. Родительское чутье не обманешь.
Сын не лгал. Дело сфабриковано. Оно является результатом отказа от услуг одной из охранных фирм. Это же очевидно.
– Ты признал себя виновным? – спросил Степаныч о главном.
– С какой стати?! – резко ответил сын.
