на что г. Говордз обращает особенное внимание, как на серьезный факт
[400], не подозревая тут очевидного искажения татарского титула «туман-бек». При всем том однако же мы думаем, что арабы напутали, говоря, что преемником Рамазана был «Али-бек сын Исы, сына Толук-Тимура». Родство искомого лица с Толук-Тимуром и то, что тут замешан какой-то Иса, заставляет с уверенностью полагать, что называемый арабами Али-бек был не кто иной, как Кутлу-Тимур, сын Толук-Тимура, упоминаемый Ибн-Батутою, который пишет, что они поехали в сообществе эмира Толук-Тимура, брата его,
Исы, и двух сыновей его,
Кутлу-Думура и Сары-бека
[401]. Что некоторого рода наследственная преемственность в занятии правительственных постов в Крыму была в ходу, это отчасти видно из того, что еще позднее сын наместника Зейя-эд-Дина Рамазана, Хасан, является в Египет послом от Токтамыша, владевшего Крымом
[402]. Тем не менее однако ж внук Толук-Темира, каким считают арабские историки преемника Рамазана, был бы чересчур молод для занятия высшего поста наместнического.
Итак Кутлук-Тимур, кто бы он ни был по происхождению, ставши наместником в Крыме, превзошел своих предшественников в уступчивости в пользу венецианцев до того, что отдал им гавань Солдайскую и Caliera, или нынешний Огуз. Подобная предупредительность татарского правителя относительно неверных франков просто необычайна, после того крутого режима, каким незадолго перед этим ознаменовал себя Толук-Тимур. Она только и может быть истолкована, как признак наступления таких смут в Золотой Орде, которые сопровождались ослаблением центральной ханской власти и начали питать автономно-сепаративные вожделения в беках, чувствовавших за собою известную силу. Уступки Крымского наместника венецианцам могли быть им сделаны именно в каком-нибудь расчете на их помощь в случае его столкновения с центральным правительством, от которого он, может быть, уже и помышлял в благоприятный момент совсем отделаться на правах самостоятельного владетеля. А близость этого момента не могла не чувствоваться всеми, кто вникал в ход тогдашних событий.
В самом деле: братоубийца Джаны-бек, прославленный однако же арабскими историками за свое благочестие и добродетельность, сам был умерщвлен во время похода своим собственным сыном Бирды-беком в сообществе с военачальником Тоглубаем[403]. Но и Бирды-бек вскоре погиб от руки сына же своего Кулны. Мусульманские историки отмечают смерть Бирды-бека как настоящий финал Золотоордынской монархии. Мюнедджим-баши, например, говорит по этому поводу: «Он (Бирды-бек) погиб, и эта династия (династия Джучидов отрасли Золотой Орды) прекратилась», и затем переходит к изложению судьбы Джучидов другой линии
