— Почему смелый? Просто дурак.
— Наоборот, шибко умный. Если не уверен на сто процентов, то и не прыгнет. Он такой. Помнишь Густава Канна?
— Отчаянного-то? Угм.
— Ну так это его сын. Золотая голова. Далеко пойдет, если не остановят.
— Откуда пойдет — отсюда? — хмыкнул, не повернув головы, первый рабочий. — Ну, ты скажешь…
Мальчуган уже не слышал их разговора. Добравшись до места, где кольцевой коридор выходил из скалы на поверхность, он выждал малой тяжести и, подпрыгнув к потолку, завис там, вцепившись в окантовку верхнего иллюминатора (нижние были наглухо заварены после того, как один свихнувшийся шахтер попытался разбить их кувалдой). Сквозь многослойную стеклянно-полимерную склейку и осевший на ней слой минеральной пыли просматривалась безрадостная каменистая равнина с торчащими там и сям технологическими конструкциями и грудами мусора, а справа над равниной висел бурый, весь в тугих завихрениях ураганов, край Циклопа — крупнейшей газовой планеты этой системы.
Разнокалиберными серпиками рассыпались луны. Тускло блестящей саблей изогнулось кольцо. Там и сям в звездной черноте неспешно плыли сверкающие искорки — рудовозы. Раздвоенные тени скал распростерлись по равнине — левые тени погуще, правые послабее, чуть размытые. Двойное солнце системы не попадало в поле зрения, зато и не слепило.
Привычная картина. Но завораживающая.
Вновь вернулась стандартная тяжесть, висеть стало трудно, и мальчик спрыгнул на решетчатый пол. Побежал, увернувшись на ходу от электрокара.
— Мама! Ма-а-а-а-а-а-ма!..
Кричать начал, еще не достигнув двери своего бокса. Ворвался, чуть запыхавшись.
— Мам! Спроси меня, сколько будет триста шестьдесят девять умножить на девятьсот шестьдесят три.
Нестарая еще женщина, оторвавшись от штопанья детской курточки, подняла на сына отсутствующий взгляд. Очнувшись, вымученно улыбнулась, отчего морщинки вокруг глаз выступили резче, поправила седую прядь.
— Сколько?
— Триста пятьдесят пять тысяч триста сорок семь!
— А четыреста восемьдесят восемь умножить на восемьсот сорок четыре?
— Четыреста одиннадцать тысяч восемьсот семьдесят два! — не задумываясь, выпалил мальчик. — Хочешь проверить?
— И так верю. Ты молодец.
— Нет, ты проверь, проверь!
— Зачем? — Женщина вздохнула, и взгляд погас.
— Мам! Ну ма-а-ам! Ты чего? Опять? Не надо, мам…
Сейчас подскочит и начнет тормошить, подумала женщина, вновь заставляя себя жить осмысленно. Но на улыбку уже не хватило сил.
— Ты почему не в школе?
