С первых же дней командования Государем своими армиями проявился в высокой степени рельефный случай объединенной работы Верховного Главнокомандующего и Его начальника штаба. Дело было в первых числах сентября 1915 года. Вести со всех фронтов поступали неутешительные. Наши войска, оставив в командование великим князем Николаем Николаевичем Варшаву, Ковно, Гродно, отходили в глубь России. Начались бои у Вильны и определился прорыв нашего фронта у Молодечно огромной массой германской кавалерии. В Ставке волновались. Ходили слухи, что Могилев не безопасен от налета. Шепотом говорили о необходимости перенести Ставку ближе к Москве – в Калугу… К ночи 2 сентября слухи стали особенно напряженны. 3 сентября в девятом часу утра, еще до обычного доклада генерала Алексеева Его Величеству, я пришел к начальнику штаба, дабы выяснить, для ежедневной записи, события на фронтах.
Генерал Алексеев сидел в своем кабинете за огромным столом, окруженный картами, бумагами. Вид у него был расстроенный и тревожный.
На мой вопрос: «В каком состоянии находятся наши армии за эти дни и справедлива ли тревога, так охватившая Ставку», Михаил Васильевич схватился за голову и голосом полного отчаяния ответил: «Какие у нас армии! Войска наши полегли на полях Галиции и Польши. Все лучшее перебито. У нас в полках теперь остались сотни, а в ротах десятки людей. У нас иногда нет патронов, снарядов… Я не знаю, что мы будем делать, как сдержим напор и где остановимся… Я нахожу, что наше положение никогда не было так плохо. Вот сейчас все это доложу Его Величеству».
Видимо, человек находился в полном ужасе от событий и не владел собой. Я ушел от Алексеева смущенный и с большой тревогой в душе.
В половине первого в тот же день я снова увидел генерала Алексеева на Высочайшем завтраке. Он совершенно переменился, смотрел бодро, говорил оживленно, и пропала та тревога, которую я видел несколько часов назад. Я задал ему вопрос, что вероятно с фронта получены лучшие вести и он стал бодрее смотреть на будущее.
«Нет, известий новых не получено, но после доклада Его Величеству о положении на фронте я получил от Государя определенные указания. Он повелел дать телеграмму по всему фронту, что теперь ни шагу далее. Надо задержаться и укрепиться. А прорыв Вильна – Молодечно приказано ликвидировать войсками генерала Эверта. Я теперь уже привожу в исполнение приказ Государя и, Бог даст, справимся»…
Передо мной стоял другой человек. Вместо нервного, растерявшегося генерала Алексеева находился спокойный, уверенный начальник штаба Верховного, приводящий в исполнение волю Главнокомандующего, Русского Императора. Это классический пример отдачи приказания и его исполнения со всеми благодетельными результатами совместной дружной работы и Главнокомандующего и Его начальника штаба.
