В Пскове оппозиция, прежде всего в лице М. В. Родзянко, фактически предъявила Государю Николаю II ультиматум, который поддержали генералы Рузский и Алексеев от имени Ставки. Император, оказавшись в силу разных обстоятельств в штабе Северного фронта у генерала Н. В. Рузского в Пскове, пытался найти политический компромисс и боролся до конца. «Основная мысль Государя, – излагал позднее Рузский в интервью журналистам, – была, что он для себя в своих интересах ничего не желает, ни за что не держится, но считает себя не вправе передать все дело управления Россией в руки людей, которые сегодня, будучи у власти, могут нанести величайший вред родине, а завтра умоют руки, “подав с кабинетом в отставку…”. Государь перебирал с необыкновенной ясностью взгляды всех лиц, которые могли бы управлять Россией в ближайшие времена в качестве ответственных перед палатами министров, и высказывал свое убеждение, что общественные деятели, которые, несомненно, составят первый же кабинет, – все люди совершенно неопытные в деле управления и, получив бремя власти, не сумеют справиться со своей задачей». Нам, читателям этих строк, с позиций уже сегодняшнего дня остается констатировать, что император Николай II оказался прав.
Последовавшие события нашли отражение не только в воспоминаниях Д. Н. Дубенского, но и в мемуарах генерала А. И. Деникина: «Рузский представил Государю мнения Родзянко и военных вождей. Император выслушал совершенно спокойно, не меняя выражения своего как будто застывшего лица; в 3 часа дня он заявил Рузскому, что акт отречения в пользу своего сына им уже подписан…».
Поздно вечером 2 марта в Псков приехали представители Думы А. И. Гучков и В. В. Шульгин. Разговор Николая II с ними описан во многих мемуарах. Царь, внимательно выслушав сообщение делегатов о положении дел в Петрограде, заявил: «Я вчера и сегодня целый день обдумывал и принял решение отречься от престола. До 3 часов дня я готов был пойти на отречение в пользу моего сына, но затем я понял, что расстаться со своим сыном я не способен. Вы это, надеюсь, поймете? Поэтому я решил отречься в пользу моего брата». Еще до отречения он под давлением генералов Н. В. Рузского и М. В. Алексеева дал телеграфное распоряжение генералу Н. И. Иванову не предпринимать никаких военных действий, вернул верные пехотные полки и кавалерийские части на фронт.
Отречение Николая II от престола за себя и несовершеннолетнего сына Алексея в пользу своего брата великого князя Михаила Александровича явилось для всех полной неожиданностью. Это решение было непростым и для самого Николая Романова. 2 марта он записал в дневнике: «Утром пришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, так как с ним борется социал-демократическая партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в Ставку, а Алексеев – всем главнокомандующим. К 2 ч. пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из Ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость, и обман!»
