— Люся, по-моему, тебе стоит вообще не одеваться, — засмеялся кареглазый. — Так хоть на одежде сэкономишь, — продолжал издеваться он.
Потом спрыгнул с порога и двинулся ко мне. У меня замерло сердце. А он обошел меня вокруг. Я, напротив, шагнула в сторону.
— Что с тобой? И почему ты себя так странно ведешь? — приближался Алекс. — Может, ты чувствуешь то же, что и я, только боишься об этом сказать?
Я пятилась назад, а когда уперлась спиной в стену дома, он меня обнял за талию. По всему телу промчалась дрожь. А сердце, теперь второе, решило присоединиться к первому и тоже замерло. Алекс приподнял мой подбородок, посмотрел в глаза. Потом отвел взгляд.
— Люсенька! Я тебя люблю! И уже давно. — Как-то обреченно прозвучало это. — С той первой встречи, в школьном саду.
Тут он меня крепко обнял. Моя грудь прижалась к его обнаженному торсу и на ней предательски сжались темные вершинки. Мне было так спокойно и уютно в его объятиях. Да, он мне тоже нравился, но все же я не хотела все ускорять и переводить на иной уровень наши отношения. Мне вполне нравились и прежние, тесные, теплые, дружеские узы. Конечно, они были на уровень выше дружеских, но все же не пересекали определенную границу.
Но сейчас его руки стали гладить изгиб спины, переходя на бедра и попу. Ого! Надо удирать, пока не поздно. Я стала вырываться, но он как-то не особенно хотел меня отпускать. Его дыхание становилось частым и прерывистым, и теперь мужские руки гладили уже мои волосы.
— Алекс! — Я не могла больше ничего из себя выдавить, как будто дар речи потеряла.
Я старалась освободиться от его объятий. Но он, казалось, меня не слышит и не понимает. Я рванулась в сторону, высвобождаясь из цепких рук, но зацепившись за обломок крыши крыльца, упала. От падения сбились пряди волос, до этого закрывавшие грудь. Черт, я еще и ногу расцарапала в кровь! Теперь точно не убежать.
— Люся, что ж ты делаешь? — с сожалением покачал головой парень.
Потом Алекс подошел, помог встать. Посмотрел на меня и, не сдерживаясь, легонько коснулся рукою моей теперь совершенно обнаженной груди, а я еле стояла, опираясь на него, и ничего не могла поделать. Во мне все загорелось огнем. Сердца стали бешено колотиться. Но я нашла в себе силы и остановила его руку.
— Люсенька, ты так прекрасна, — шептал он мне на ухо, и с этими словами он подхватил меня на руки.
Наконец-то мой голос прорезался:
— Алекс, не надо!
— Но тебе же надо как-то в дом попасть, — совершенно спокойно говорил он. — Своим ходом это тебе сейчас точно не удастся. — И понес меня домой.
