Платформа была пуста. Кое-какие строения на ней были, но это был не вокзал, лишь жалкое его подобие. Солнце уже цепляло боком горизонт, и километровые тени растянулись по земле.
Звякнул телефон. Сообщение от Серёжки звучало очень бодро. «Езжай в Москву», - прочитала Света и неожиданно для себя обиделась. Они сто лет были друганами, и ей никогда не приходило в голову обижаться, что он, к примеру, сроду не провожал её до дома. Или ещё из-за какой-нибудь подобной ерунды. Серёга часто косел ещё больше Светы, и это его порой приходилось куда-то провожать, волочить на себе и сажать в поезд метро или на автобус. Да и вообще, Света могла доехать до дома ничуть не хуже любого другого.
Но вот теперь, стоя в одиночестве на безымянной платформе, Света чувствовала, что обижена, и на Серёгу, и на всех остальных. В конце концов, это же для них она старалась, совершала то, на что у них у всех кишка была тонка.
В руке у неё всё ещё был трофейный, почти что розовый, зонт, и Света, перехватив его покрепче и глядя, как постепенно темнеет вокруг, подошла к лавке и села.
Задача была, как в старой загадке про козу, капусту и волка, только звучала она примерно так: как доставить по назначению девушку, не наставив ей некрасивых синяков, не испачкав её и не потрепав. И главное – не обронив по пути её честь и достоинство. Стоило только представить себе, как напрягаются парни, когда идут со своей девушкой по чужому криминальному району. Ну а теперь она была сама себе и баба, и мужик. И коза, и капуста, и волк, и лодка. И задача у неё была одна - доставить себя на Вторжение.
На платформе появилось несколько человек – то ли местные, то ли тоже отставшие от электричек. Сумерки смешивали карты, тени поползли по рельсам, отсчитывая минуты и часы. Никакого движения не было. Кто-то, проходя рядом, сказал, что электричек в сторону Фестиваля больше не будет.
Электрички к платформе, и правда, не подходили, но откуда-то на этом полустанке собиралось всё больше народу. В темноте безостановочно клубилось броуновское беспорядочное движение.
Появился какой-то тип с золотыми зубами, и с ним его девица - кажется, он звал её Иркой. Ирка временами поддерживала его, видно было, что золотозубый тип был сильно пьян. Он от неё отмахивался – чтобы знала своё, женское, место. Ирка не обижалась, видимо, своё место знала.
Они несколько раз прошли мимо. Мелькали в свет фонарей и поглядывали на Свету. Потом ошивались где-то поблизости. И наконец, Света увидела, что Ирка направляется прямо к ней.
