Тут в голове все смешалось, завертелось, поплыло, и я очнулась на руках у Жюли. Она дула мне на лоб, обмахивая платочком. Рядом, покачиваясь с пятки на носок, как кобра на хвосте, стоял генерал. Я мельком взглянула в его лицо, на котором отражалось нескрываемое недовольство, и снова отвела взгляд.
— Очнулись? — донесся ледяной голос мужчины. — Прекрасно! Но где же мое вино? Грубо оттолкнув плечом дворецкого, генерал прошел в дом.
Колени все еще подкашивались от слабости, Жюли поддерживала меня, как могла.
— Что со мной? — слабо спросила я. — Почему…
— Я предупреждала, чтобы вы не смотрели на Его Сиятельство слишком долго, — шепнула Жюли. — Вы едва не упали в обморок, а могли бы и умереть!
Я стиснула зубы, и преодолевая слабость, прошла через холл. Ладно, разберемся позже, куда я попала и что с этим всем делать, живой бы остаться. Еще и с кухни доносились чудесные ароматы, и я вспомнила, что не ела с утра.
В столовой приглушенно горели свечи, воткнутые в латунные рожки. Их дрожащий свет отражался в полированной поверхности стола, протянутого от одной стены до другой — такие я видела только в кино, и сервировка была тоже киношная, царская. Фарфоровые тарелки, миски, бокалы на длинных изогнутых ножках, целая куча ложек и вилок… глаза у меня разбежались, и я сразу вспомнила, как фрау Кёне наказала мне повторить правила этикета.
Генерал фессалийский и мой будущий супруг — вернее, супруг несчастной Мэрион, в теле которой так некстати оказалась я, — расположился на дальнем конце стола. На противоположном в бархатное кресло опустилась я, и Жюли тут же укрыла мое платье накрахмаленной салфеткой, а сама встала за плечом. Мачеха села от меня по правую руку, подошедший Якоб — по левую. А больше в доме господ не было, только слуги, тут же выбежавшие из кухни с закусками: вяленым мясом, салатом в хрустальных вазочках, оленьими языками, почками и запеканкой. За кресло генерала встал адъютант — молодой парень, ровесник Якоба. Он был одет в мундир попроще, по темно-синей курточке вилось серебряное шитье, светлые волосы были заплетены в маленькую косичку и очков никаких не было, отчего я с облегчением вздохнула. Адъютант передал генералу пузатый бокал с вином, и тот вскинул руку в тосте:
— За дом Адрел-Кёне, столь радушно принявший меня сегодня! За фройлен Мэрион, мою будущую супругу!
И, не дожидаясь ответа, опрокинул бокал в глотку.
Мачеха с сынком переглянулись, но ничего не сказали. Якоб сделал пару глотков, фрау Кене лишь смочила губы, а я и вовсе не притронулась. Не то от переживаний, не то от недомогания, но есть хотелось безумно. Я растерянно хлопала ресницами, соображая, какую из вилок взять, и вздрогнула, когда к уху наклонилась Жюли и тихонько шепнула:
