— Где я еще мог встретить любезную сестренку, как не в ее любимой беседке? — вкрадчиво сказал парень и лениво отлепился от перилец.
— Герр доктор велел… — начала Жюли, но парень взмахнул рукой, приказывая ей замолчать.
— Герр доктор велел то, герр доктор велел се, — передразнил он. — А я велю убираться сейчас же! Ну? Чего уставилась, дрянь! — он хлопнул в ладоши, и Жюли подпрыгнула, стреляя глазами то на меня, то на парня. — Пошла, пошла!
— Жюли… — я протянула руку, поднимаясь.
— Я приказал оставить нас! — взревел парень, хватаясь за кнут, висевший на его поясе. — Считаю до одного! Раз!
Жюли беспомощно глянула на меня, словно прощаясь, и метнулась вон из беседки. Я возмущенно вскинула голову:
— По какому праву…
Он вошел внутрь и сжал ладонями мои обнаженные плечи: его руки были влажными и грубыми. Я задохнулась от конского пота, смешанного с резким запахом туалетной воды.
— По тому праву, что я твой сводный брат Якоб, моя дорогая, — щерясь в неприятной ухмылке, ответил парень. — Как же я соскучился!
Тут он притянул меня к себе и впился слюнявым поцелуем в шею. Я вскрикнула и ударила его кулачками в грудь. Якоб хохотнул и прикусил зубами мою нежную кожу.
— Не выпорхнешь, пичужка! — промурчал он, облизывая ключицу языком. — Ух, какая сладкая! Погоди-ка, дай поцеловать, пока твой бутон не смяли когти этого фессалийского чудовища!
И впился мокрыми губами в мой рот, пытаясь просунуть язык и по-собачьи жарко дыша в лицо. Я задохнулась от омерзения, забилась в его объятиях, мотая головой и приказывая себе: «Проснись, проснись, проснись!» Но мерзавец все продолжал слюнявить мои губы, бесстыдно шарил ладонями по спине, приподнимая платье и лапая ягодицы. Подонок! Не ты герой моего романа!
Кровь прилила к голове, щеки вспыхнули от гнева. Я улучила момент, когда Якоб ослабил объятия, пытаясь распустить мой корсет, и со всем силы вдавила каблук в его ступню. Мерзавец ахнул и дернулся, я подхватила юбки и ударила коленом в пах.
Получай!
Якоб взвыл и сложился надвое. Я отскочила, тяжело дыша и поправляя платье. Сердце колотилось как угорелое, голова гудела. Толкнув подонка плечом, прошмыгнула мимо и припустила по аллее, что есть силы щипая себя за руку и повторяя как заклинание:
— Маша, просыпайся… Маша, просыпайся!
А в спину летело лающее:
— Тварь! Чертовка! Беги, беги! Все равно не скроешься! Сдохнешь! Как и все жены Дитера! Га-а!
Я вылетела к клумбе с цветущими ирисами и едва не толкнула лакея. Он подхватил меня, встревоженно выспрашивая:
