Манипулятор дрогнул и понёс меня к открытому люку в рубку крана. Вспомнили, наконец! Я задрал голову, разглядывая махину логистической машины над головой и конструкции крыши «купола», по которой беззвучно скользил мостовой кран. Ровные квадраты каркасных элементов собирались в пространственную решётку, по которой подъёмный механизм двигался, как по рельсам. Похоже, в отличие от коридора, кран тут мог двигаться в любую сторону и, получается, опускаться на любую высоту. Так вот зачем в Стене города магистральный коридор. Наверняка от него отходят аналогичные отростки и к внешней стороне стены Таниса! Просто и элегантно. Любой крупногабаритный груз, привезённый транспортным кораблём или, наоборот, вывозимый из города, просто выгружался через Стену, ну, или транспортировался в пределах технической зоны полиса. Скорее всего, такие краны строили и сам город, после того, как жилую зону отгородили от внешней стены крышей. Теперь понятна и чрезмерная комплектация аварийного отсека, вплоть до личных летательных систем. В случае поломки машины можно спокойно застрять в положении «ни вверх ни вниз» и просидеть, ожидая ремонтников или спасателей, достаточно долго. Впечатляет.
Тёмный проём люка в рабочий объём машины был уже совсем рядом, когда вход заступил один из бандитов. Из тех двух, что с винтовками. Каюсь, слишком «придавил» вид окрестностей в шаге от ступней. Единственная моя эмоция на наведённое дуло – удивление. Впрочем, в любом случае с маленького пятачка под ногами деваться некуда.
Фр-р-р-рт! Очередь выстрелов оказалась практически беззвучной, а серия толчков в грудь лишь сбила дыхание. Я, покачнувшись и тупо удивившись, уставился на ряд оперённых дротиков, торчащих из груди. Больно не было, только появилось и стало нарастать странное жжение. Шестёрка опустил оружие и предвкушающе лыбился.
Вдох отозвался лёгкой болью. Не острой, колющей, а так, как болит лёгкий ушиб. Да и оперённые снаряды, если подумать, торчали слишком сильно. Если бы не жжение. Я едва не заорал. Даже не знаю, почему сдержался. Любой бы заорал, увидев, как на груди плавится и стекает одежда, разбегаясь неровными кратерами от каждой точки поражения иглой. Дальше я действовал на одних инстинктах, не разжимая судорожно сведённой вокруг «стила» левой руки, правой схватился за крайнюю стрелку и заорал, уже не сдерживаясь. Мгновение с испугом пялился на стекающий с обожжённой ладони материал перчатки. За это время вся неткань успела стечь с груди, обнажая тонкие, находящие друг на друга пластинки внутреннего армирования куртки и надетую под неё толстовку, опутанные равномерной сеткой тонких кабелей, тросов и каких-то мелких датчиков. Видок у меня теперь был тот ещё – «терминатор вернулся». Он же меня отчасти и отрезвил. Оперение игл явно было складным, из той же неткани, и оно не собиралось распадаться, возможно, потому, что концы снарядов не отливали металлом, а серебрились матовым неопластиком. В обычных условиях я бы невольно заколебался, хвататься за концевики этих своеобразных дротиков или нет. Рука болела куда сильнее рёбер. Я не рассуждал: раз, и игла улетает в близкую пропасть, два – следующая, три – ещё одна. На одиннадцатой – последней – я поднял голову, в проёме люка никого не было. Отключить адгезию, толчок и прыжок. Одновременно с приземлением я сдёрнул приклеенный к площадке для инструментов на поясе пистолет, судорожно ища цель. Но целей не было. Уже не было.
