Как раз в эту минуту его внимание привлек Чайна, который начал докладывать пункт девятый. Он прочитал письмо-приглашение на фестиваль в Канн — и сделал это как бы между прочим, едва внятно, чтобы не возбудить незапланированного интереса слушателей.
— Это мероприятие привлекает нас тем, что связано не только с легкой музыкой, но и с изобразительным искусством, так как одновременно будет проходить и выставка театральных художников. Мы можем послать туда двоих наблюдателей, и, насколько мне известно, пан председатель, вы уже наметили кандидатуры.
— Это верно, — подтвердил Боровец. — Мы с директором не поленились тщательно просмотреть список возможных кандидатов и вносим следующее предложение.
Боровец произнес несколько похвальных фраз об импресарио Якубе Куне и об Анджее, хорошем организаторе из отдела изобразительных искусств института. После такого выступления он подвел итог в своем обычном стиле:
— Кандидатуры не вызывают сомнений. Других кандидатур нет? Возражений не вижу. Принято, переходим к следующему вопросу.
Одна рука все же поднялась. Вот как, значит, не напрасны были предчувствия Чайны. Это Карпацкий.
— Прошу слова.
Опешивший Боровец нахмурил брови, посчитав, что поднятая рука предвещает запоздалые возражения.
— По какому вопросу? В порядке ведения собрания?
— Нет, именно по этому пункту.
— Но ведь он уже решен. Никто не возражал.
— Но это произошло так быстро, что я не успел руки поднять.
Боровец еще больше надулся.
— Ну, пожалуйста, пожалуйста. Каждый имеет право выступить и выдвигать свои возражения, — язвительным тоном произнес он и в то же время так широко развел руки, приглашая оратора, что под ним затрещало кресло.
— Пожалуйста, послушаем вас.
— А я вовсе не с возражениями, дорогой председатель, — начал Карпацкий. — Обе кандидатуры удачны, особенно наш пан Анджей, ему, как художнику, мы должны максимально облегчить связь с внешним миром. Ведь он тут работает на других, а не на себя. В гораздо меньшей мере я забочусь о Якубе Куне, он и так поспевает во все зарубежные поездки, можно бы и дать ему отдохнуть. Но я о другом. Мы все время посылаем наших наблюдателей с жалкими грошами в кармане, а между тем сейчас самое время взяться за пропаганду наших достижений, что нам, к сожалению, недоступно, потому что наши посланцы получают лишь по нескольку долларов в день. Куда лучше поступают чехи и венгры. Мы же по сравнению с процветающими зарубежными фирмами выглядим этакими золушками. И я всегда буду настаивать на увеличении расходов на пропаганду нашей культуры за рубежом, так как без денег мы ничего не добьемся. Руководство должно наконец понять это. Я кончил, пан председатель, спасибо за внимание.
