Зато Тамир сказать не постеснялся:
— Эсми не такая.
— Да? — В голосе леди эр Руз отчетливо прозвучала насмешка. — О, ну тогда конечно.
Тамир послал матери суровый взгляд, но та не прониклась. В том же, что касается меня… ситуация все-таки задела. Но чуть-чуть.
Зато ужин после таких выяснений закончился быстрее, чем ожидалось, а я съела меньше, что было не так уж плохо. Особенно с учетом того, что в последние дни даже не вспоминала про фитнес-зал.
А чуть позже, когда мы с Тамиром поднимались наверх, муж сказал:
— Эсми, я понимаю, что это невозможно, но прошу, не обижайся на маму. Она не настолько ужасна, как может показаться. Она…
— Не обижаюсь, — перебила я. А когда добрались до следующего лестничного пролета, добавила: — Более того, Дилара мне нравится.
— Чем? — изумился муж.
— Она не скрывает своего отношения. По мне, это гораздо лучше, чем фальшивая улыбка в лицо и нож в спину при случае.
Я была совершенно искренна и объективно не сказала ничего особенного. Тем не менее Тамир почему-то споткнулся. Потом, когда вновь обрел равновесие, догнал и, водрузив ладонь на мою талию, повел дальше, к уже знакомым апартаментам.
Нам предстояло просидеть в комнатах весь вечер — чтобы не рушить легенду великой влюбленности.
К тому же лично у меня действительно имелось одно совершенно неотложное дело — требовалось разобрать покупки, и отдельное удовольствие — заполнить косметикой шкаф в ванной. Уверенности, что смогу уместить в этом шкафу все, увы, не было, но минимум две трети там точно должны поместиться!
Ну а когда на мир спустилась ночь…
После свадьбы мы с Тамиром спали в одной кровати. Три ночи на флагмане тоже вместе провели. Причем во время перелета я была отнюдь не в парандже — я щеголяла в майке и очень коротких шортах. Но это не напрягало. Кровать тоже воспринималась совершенно спокойно. Зато теперь…
Когда вышла из душа, вытерлась и примерила свежекупленную и обработанную в дезинфекторе короткую пижаму, меня охватил пусть легкий, но все-таки мандраж Просто здесь и сейчас… это был уже не флагман, а Ритора.
И дом, который Тамир назвал «родовым гнездом», и кровать — не «походная», а самая что ни на есть настоящая. А еще тут был законный муж, и я… нет, я не могла не дрожать.
Кажется, только теперь до сознания в полной мере дошло, что все по-настоящему. Впервые за все четыре дня я подняла руку и принялась разглядывать простенькое обручальное кольцо. А потом взглянула в зеркало и обнаружила там несколько побледневшую физиономию, обрамленную огненно-красными волосами. И мандраж неуловимо усилился.
