Тонок и хрупок слой человеческой цивилизации. К тому же, надо заметить, легко адаптируем властями предержащими к потребностям, так сказать, текущего момента. В романе «Обезьяна и сущность» есть великолепный и злободневный для нашего времени гротеск:
«Наплыв: собор святого Азазела изнутри. Бывший храм пресвятой Марии Гваделупской претерпел лишь небольшие внешние изменения. Стоящие в боковых нефах гипсовые фигуры святого Иосифа, Марии Магдалины, святого Антония Падуанского и святой Розы Лимской просто-напросто выкрашены в красный цвет и снабжены рогами. На алтаре все осталось без изменений, только распятие уступило место паре огромных рогов, вырезанных из кедра…»
Не правда ли, жутко? И именно из-за простоты манипуляции…
Так чему человечество будет истово поклоняться через пятьдесят, через сто лет?
Христианство, одной из заповедей которого испокон веку было «не убий», не может убедить католиков и протестантов в Северной Ирландии, идущих друг на друга с автоматами Калашникова в руках.
По природе своей мирный, ислам породил фанатиков-террористов, для которых главной жизненной задачей стало уничтожение «неверных».
Страшно даже подумать о том, что в их руках может оказаться ядерное оружие. Но ведь и об этом тоже писал Хаксли в частном письме от 10 августа 1945 года, через четыре дня после того как американцы сбросили на Хиросиму первую атомную бомбу:
«Должен признать, что мир с висящей над нами атомной бомбой представляется мне вовсе не безмятежным. Государства, получившие с помощью науки сверхчеловеческую военную мощь, всегда напоминают мне Гулливера, которого гигантская обезьяна принесла на крышу дворца короля Бробдингнегов: разум, благородство и духовность, все, что является чертами индивидуальности, попадает в объятия коллективной воли, которая обладает интеллектом уличного мальчишки лет четырнадцати и физической властью Бога».
Хаксли действительно обладал даром провидца — как точно он описал то, чему свидетелями мы являемся уже в наши дни. С развитием цивилизации, достигнув высоких вершин в науке, человечество отнюдь не утратило своей агрессивности. Более того, эта агрессивность часто вовсе лишена логики примером могут служить дикие вспышки национализма.
Как человек, воспитанный в традициях приоритета духовности и поклонявшийся разуму, Хаксли болезненно переживал свои пророчества. Гуманист старого закала, он еще долго верил в то, что есть некий спасительный путь. Но Дикарь, держащий под мышкой потрепанный томик Шекспира и отстаивающий свое право на страдание, не может быть положительным героем в жестокой антиутопии XX века.
