– И ты считаешь, что я как эти двое?
– Именно. Только надо заменить водителя на встречке на идиота.
– Как ты хочешь зваться в моей книге? Люсиль, гадкая старшая сестра?
– Мне всё подойдёт, кроме Гертруды. Купи себе толстую тетрадь. Или сразу пять, фрау Картхаус-Кюртен удивится, как много ты сможешь рассказать, когда возьмёшься за дело.
– Там на несколько страниц растянется история о том, как Люсиль, гадкая старшая сестра, пристрочила мне к голове венок из маргариток. Или привязала?
– Алло? Это же был скотч!
– Верёвка!
– Скотч! И я сделала это только потому, что ты была самым лысым ребёнком на свете, и я хотела тебя немного украсить. – Люсиль, гадкая старшая сестра, велела мне не выключать мобильник и сказала, что она меня любит.
Я ответила ей, что я её тоже люблю. С тех пор, как умер Карл, я старалась говорить приятное на прощанье. Никогда нельзя знать.
Назад от фрау Картхаус-Кюртен я, вместо того чтобы проехать три остановки на трамвае, пошла пешком. Стояла не самая оптимальная погода для пешей прогулки, но я была рада тёмному ноябрьскому небу и моросящему дождю. Солнце и весна были бы сейчас для меня невыносимы. И мрачные лица прохожих мне нравились. Они давали мне ощущение того, что я не единственный несчастный человек в городе. Час со слезами у фрау Картхаус-Кюртен немного смягчил меня, во всяком случае у меня не было потребности расталкивать людей и кричать при этом: «Прочь с дороги! Мой муж умер!».
Мими с Ронни жили в довольно фешенебельном предместье, где все улицы были названы именами насекомых. Во многих местах улочки теснились одна к другой, и их было довольно много В какой-то момент после использования обыкновенных муравьёв, стрекоз и шершней у планировщиков кончились идеи, и в поисках новых названий они, видимо, раздобыли руководство по борьбе с вредителями и использовали его под мухой. Больше всего мне понравились «Проезд долгоносика» и «Улица мебельного таракана».
В проезде Жука-бронзовки Мими с парой подруг в начале года открыли обувной магазин, который назывался «Пумпс и Помпс». Люди высказывали много предположений по поводу отсутствующего в словаре слова «Помпс», и имелась даже версия, что Помпс – это экскременты жука-бронзовки, а то и требуха этого жука. Моя мать так путалась с этим названием, что она всякий раз произносила его по-разному, к примеру, «Помп на пампе» или «Пимпс, пумпс и пампс». И даже я на прошлой неделе почти засмеялась, когда она спросила у меня по телефону, не могла ли бы я помочь Мими в «Пумпс и Пупс», чтобы у меня было какое-то занятие и мало времени для раздумий.
