Сидя у Марка в каюте и потягивая тридцатилетнее сетинское, он припомнил всю свою веселую жизнь в Риме и с любопытством расспрашивал Теагена о су-дьбе того или иного гладиатора. Теаген охотно рассказывал ему все, что знал. Одни бойцы, по его словам, погибли в очередных схватках, другие же, разбогатев, пооткрывали собственные гладиаторские школы, где передавали свое мастерство новичкам.
— А я, как видишь, подался в телохранители. Теперь вот с Марком путешес-твую.
— Ну, это ты зря, — не одобрил решение Теагена Ценцилиан, — гладиатором быть веселей. Да еще с твоей славой.
— Не скажи, здесь у вас в Египте тоже весело. Вон Марка сегодня чуть ваш ручной крокодил в озере не утопил.
— Ты это серьезно? — удивился Ценцилиан, переводя взгляд на Марка.
— Да, — кивнут тот, — искупал он меня сегодня забавно.
И Марк рассказал легату, как он решил прокатиться на крокодиле, а тот с перепугу прыгнул в озеро.
— Это жрецы специально подстроили, — заключил Ценцилиан, — они ненавидят римлян. Их надо было за это самих в то озеро кинуть.
— И не говори, — вторил ему Марк, — таких жадных жрецов, как эти, надо то-пить день и ночь. Представляешь, — жаловался Марк Ценцилиану, — хотел купить в подарок отцу их ручного крокодила и давал им за него сто тысяч, не согласились.
— Сколько, сколько? — переспросил Ценцилиан Марка, и глаза у него вдруг сделались круглыми.
— Сто тысяч, — повторил Марк, — но они захотели аж двести тысяч. Совсем уже зажрались ваши жрецы.
— Так дайте мне эти сто тысяч! — воскликнул Ценцилиан. — Я вам вечером приволоку этого крокодила.
— Ты думаешь, жрецы тебе его отдадут? — засомневался Марк.
— Да я их и спрашивать не буду. Я просто скажу своим головорезам, они пойдут и заберут его.
Марк и Теаген переглянулись.
— Ну что, согласны? — торопил их с ответом Ценцилиан.
— Надо подумать, — медлил с решением Марк. — Боюсь, из-за этого большой шум может подняться. Еще, чего доброго, нас в ограблении храма обвинят.
— Да никто вас ни в чем не обвинит, — убеждал легат Марка. — Номарх мой хороший друг, он все устроит как надо, это я беру на себя. Ладно, так и быть. Восемьдесят тысяч даете? Я уже иду вам навстречу, как друзьям.
— Хорошо, — согласился Марк, чуть поразмыслив. — Только чтобы крокодил был целым и невредимым. Мне калека не нужен.
Ценцилиан поклялся, что с кожи животного не упадет ни одна чешуя. Он только посоветовал сделать до вечера для крокодила большое корыто. Ведь путь до Рима не близкий, и у крокодила должно было быть на корабле удобное место.
