— Ну, друг, ты с нами! — бодро спросил Лютый у гвардейца.
— Я с вами. Только прихватим больше санталы, — согласился Алан.
Как и следовало ожидать, Алан пришел только под утро. На завтрак он не явился. Меньше всего гвардейцу хотелось попадаться на глаза Амелии, он просто не представлял, что ей скажет. А главное, как он скажет ей. Впрочем, гвардейцу в какой-то мере повезло. Девушка сама нашла его на заднем дворе. Объяснять ему тоже ничего не пришлось. За гвардейца все сказал разящий запах перегара и его внешний вид. На лице Алана отобразились не только следы попойки, но и бурной ночи, потому как на его щеке и шее красноречиво красовались два засоса.
— Прости, но нам не стоит продолжать. Я подонок, и не достоин тебя, — дрожащим голосом выдавил из себя Алан, глядя в наполняющиеся слезами глаза Амелии. Похоже, та поняла все без слов.
Глядя вслед удаляющейся Амелии, он вдруг понял, что совершил непоправимую ошибку. Вспоминая их прогулки, а главное, вспоминая, с каким ужасом она говорила про Эрику, Алан осознавал, он струсил. Чтобы его оставили в покое, он спешно отчитался Карлу, ему какой-то ерунды, о который он беседовал несколькими днями ранее, и, набрав несколько бутылок санталы, отправился на чердак. Там он вскоре напился до беспамятства. Сколько он спал, не понятно, когда он проснулся, на улице было уже темно. На душе было настолько паршиво, что даже головная боль казалась ему приятной. Алан не смог заставить себя выйти на люди, и принялся допивать оставшуюся санталу.
— Пьешь, значит. Скот, как ты посмел так поступить с моей сестрой! — с этими словами внезапно появившийся Вилар схватил его за ворот, приподнял, и ударил по лицу. Несмотря на то, что Алан ещё не успел вновь напиться, он даже не думал сопротивляться. Он скорее испытывал облегчение. Боль физическая затмевала боль душевную.
— Тебе шлюх мало? — вопрошал Вилар, тряся его. Алан молчал, попросту не зная, что ответить.
— Молчишь, сукин сын! Молись Мирозданию, пока не поздно. Хотя смысл тебе молится, ты все равно отправишься в Бездну!
Вилар снова ударил его по лицу, и повалил на пол, после чего несколько раз пнул по ребрам. Алан вытер разбитый нос, размазываю по лицу кровь.
— Ты настолько жалок, что даже не пытаешься драться как мужчина! Поднимайся, я не привык бить лежачих! — злобно процедил Вилар. Гвардеец, сплюнув кровь, присел, опершись об стену, и вновь потянулся к бутылке.
— Я подонок и трус. Убей меня, я заслужил, — безразличным тоном ответил он и только собрался приложиться к бутылке, как Вилар вырвал её, а другой рукой снова приподнял его за ворот, и прижал к стене.
