Мокша ощущает себя брошенным и преданным. Понимая, что все пропало, он обхватывает руками шею измученной Стрелы и, бросив поводья, отдается полностью на ее волю. Конечно, благороднее было бы вообще свалиться с седла, чтобы лошадь могла спастись, но тут уж нет, не дождетесь… Мокша прижимается лбом к гриве Стрелы, зачерпывает из нее спокойствие и простое, лошадиное отношение к жизни – и ему неожиданно становится легче. Паутинки все так же цепляются, но рвутся как гнилые. Митяй становится вдруг как-то не важен. Пусть, в конце концов, делает что хочет! Плевать!
Стрела начинает ускоряться. Она измотана почти до предела, но еще способна на усилие. К тому же ее ждет жеребенок. Мокшу подташнивает. Он дышит через гриву и ждет, когда проклятое болото останется позади. И даже чувствует уже, что выход из него близок! Внезапно Стрела задевает крылом прочную паутину, которая не рвется сразу, но натягивается. Стрелу заносит в сторону. Мокша цепляет ногой стенку болота. На миг ощущает ее осклизлость и тотчас проносится дальше, потому что паутина уже порвалась. Несколько секунд спустя они выходят из болота, пронизывают дряблое Межмирье и с толчком выходят из нырка.
Внизу отблескивают знакомые петли Москвы-реки. Она поднимается сперва горкой, потом ступеньками, затем двоится и начинает крутить и петлять. Мокша устало, как-то независимо от себя, думает, что Москва-река похожа на ужа. Однажды он видел, как длинный уж греется на солнце – так вот, это была вылитая Москва-река. Прямо под Мокшей, правее передних копыт Стрелы, летит Митяй Желтоглазый. Задирает голову и, приложив ладонь козырьком к глазам, кого-то высматривает. Замечает Мокшу и радостно машет рукой. Почему-то эта радость Митяя раздражает Мокшу, хотя мороки болота уже рассеялись. Теперь он уже не считает, что в старом тулупе Митяя зашиты самоцветные камни.
Стрела догоняет Ширяя, затем опережает его и спешит к жеребенку. Ей не надо указывать дорогу – она знает ее сама. Она летит – и солнце с ветром подсушивают пену на боках, превращая ее в сероватую тающую корочку.
Час спустя Стрела давно уже у Птенчика. Митяй Желтоглазый торопливо ест, собираясь в новый нырок. Только Митяй и Тит Михайлов способны обедать сразу после нырка. Другим крошка в горло не полезет. Мокша тоже относится к этим другим. Он бродит вокруг пегасни, вспоминая все, что было на двушке, и внезапно что-то ощущает в голенище правого сапога. Камешек туда, что ли, забился?
