– Раньше…
Пришлось перематывать к самому началу. И смотреть все заново без всяких перемоток, вглядываясь в каждое существо любого пола, которое входило в двери подъезда на улице.
В комнату вошла Таня. На ней была ночная рубаха. Только сейчас я сообразил, что за окном уже кромешная тьма. Очередной спущенный в унитаз вечер.
– Даша ложится, – поведала Таня. – Поцелуешь ее перед сном?
– Чуть позже.
– Может, на работе посмотришь?
– Угу.
Таня вздохнула и села рядом. Вечер я провел дома, поэтому сразу истерику она решила не закатывать. Предпочла начать спокойно.
– Максим, я серьезно. Мы с тобой и так почти не видимся. Приезжаешь домой уже ночью, иногда не приезжаешь вообще. А когда ты дома… то тебя здесь нет. Мы с тобой и так отдаляемся, понимаешь? К тому же… Даша. Она ведь дочь. Ты ведь ее любишь. Разве нет? Ей нужен отец. Ты ей нужен, Макс.
Она была чертовски права. Мне даже стыдно стало. Я увидел ситуацию со стороны. Действительно, как скотина. И я уже открыл рот, чтобы сказать, что виноват и обязательно исправлюсь, причем начну прямо сейчас.
Но не сказал.
Потому что на ноутбуке возник тот, кого я и искал. Не было никаких сомнений. Я понял это с первого, черт побери, взгляда. Тип среднего роста и среднего телосложения. Ничем не примечательный с виду. В просторной куртке, которая скрывала детали фигуры – так, что непонятно даже, мускулистый он или худощавый. В бейсболке, надвинутой на глаза. С опущенной чуть вниз головой, благодаря чему ни единого фрагмента его лица не попало в объектив камеры. Вот киллер подошел к двери. Поднял руку к кнопкам домофона. Козырек дернулся – человек что-то сказал. Представился Фролову, чтобы тот впустил его. После чего дверь открылась, и киллер, так и не засветив своего лица перед камерой, благополучно попал внутрь.
Я посмотрел на хронометраж записи. За три часа до появления Паяльника.
Все сходится.
– Вот он, скотина, – выдохнул я.
А потом, вспомнив про Таню, поднял глаза. Но не обнаружил жены в комнате. Она ушла, поставив, очевидно, на мне крест.
В свое оправдание я должен кое-что сказать.
Ситуация вот в чем. Паяльник был на свободе. Своего информатора я худо-бедно отстоял и из неволи вытащил. Так что для меня, по сути, вся эта история уже перестала представлять личный интерес. Но знаете, что? Когда-то я, уже много лет назад, я пришел в эту профессию, чтобы раскрывать преступления и ловить преступников, и чем сложнее преступления и коварнее преступники, тем круче. Романтика и все такое. За годы службы в убойном мимо меня прошли уже, наверное, сотни трупов и вдвое больше подозреваемых. Но качество, если так можно выразиться, хромало. Как романтика молодых супругов разбивается о быт, что заставляет их искать острых ощущений на стороне, так и моя романтика когда-то разбилась о девятый вал из бытовух и семейных драм.
