– А тут и понимать нечего! – заорал боцман. – Она мне по вкусу, эта бутылка, вот что. Как это она мне досталась за два сантима, я и сам диву даюсь; но уж, будь уверен, ты не получишь ее за сантим!
– Ты… ты не хочешь продать ее? – еле вымолвил Кеаве.
– Нет, любезный! – прорычал боцман. – Но, если желаешь, я дам тебе глоток рома!
– Послушай, тот, у кого останется бутылка, отправится прямиком в ад.
– Ну, мне и так другого пути нет, – ответил боцман, – а лучшей компании, чем Эта милашка, мне не найти. Нет, приятель, – снова закричал он, – бутылка теперь моя, а ты пойдипоищи другую!
– Неужто это правда? – воскликнул Кеаве. – Прошу, ради тебя самого прошу, продай мне ее обратно.
– Плевал я на всё это, – ответил боцман. – Ты думал, я простофиля, да не на такого напал, и хватит разговоров. Не хочешь выпить, так я сам пропущу глоточек. За твое здоровье! Прощай!
И он ушел в сторону города, а с ним и бутылка уходит из этой истории.
А Кеаве помчался к Кокуа, легкий как ветер, и велика была их радость в ту ночь, и блажен покой, в котором они с тех пор проводили дни свои в Сверкающем Доме.
