Сдвинув картуз набекрень, подбоченившись, слушал его Макар Кукушкин. А второй, громадный Кудреватых, посапывал и глядел на них детскими глазами.
У Кукушкина было беззаботное удалое лицо, озаренное вечной улыбкой.
— Мала беда, не поспать! — ответил он своей поговоркой и толкнул товарища. Кудреватых моргнул и согласился мрачным басом:
— Ладно!
— Только сейчас, ребята?
— Ну, и что же! — засмеялся Кукушкин, — пропадай моя ночь, но с женой тебе объясняться!
* * *
Инстинкт самосохранения есть у каждого. Чем рискованней делалось положение Звягина, тем сильней обострялся этот инстинкт. Над дальнейшим повисло условие, о котором на руднике знала одна Марина. Было не нужно рассказывать это другим, не нужно и даже опасно. Условие делало Звягина особенно уязвимым.
Через несколько дней оно теряло силу и, конечно, был смысл на это время поостеречься и поберечь себя. Инстинкт убеждал, что лучше всего сделаться незаметным, избегать обостренных положений и конфликтов.
В самом деле, даже при полном сочувствии окружающих Звягин все время был под ударом. На Октябрьской шахте он провел в таком состоянии почти полгода. Здесь же, на последних днях, в незнакомом месте, среди чужих людей, тем более не стоило рисковать. А риск был серьезный не только своей судьбой, но и судьбой Марины.
Так он думал об этом в своей одинокой комнате, собираясь итти на штольню. Под конец закурил папиросу и качнул головой.
— Я — странный субъект! Не нужно конфликтов, пожалуйста, я обидел Кунцова! Попробовал сделаться скромным и вот разрешаю задачу с программой. Кстати сказать, не мою задачу! Хотел уклониться от риска и связался с проходкой печи.
— Чорт побери, — крикнул он, вскакивая и отшвыривая папиросу. — Ведь в этом и жизнь! Пусть я дурак! А все-таки славный дурак и за это любит меня Марина. Разве плох Роговицкий, Фролов или Кукушкин? Ведь это свои ребята, и как среди них я буду чужим? Безнадежный субъект! — упрекнул он себя, улыбнувшись, и надел фуражку.
Звягин приехал сюда с готовым планом. Сговориться с Мариной и уехать из Кузбасса. Уехать хотел он на север.
Отец его был капитаном енисейского парохода. Звягин мальчиком много плавал с отцом. Но однажды попал коллектором в геологическую партию, работавшую на севере. С тех пор и пошел по горной линии.
Так вот, за полярным кругом, в обстановке очаровавшей его когда-то природы, они станут так же бороться за уголь для северных морских путей!
Там особенный мир, там широчайшие возможности и полная перемена недобро сложившихся здесь для него обстоятельств. Он только что побывал в Москве, куда командировал его рудник Октябрьской шахты. Он восстановил свои старые северные связи, ему предложили интересное место, как раз по вкусу, за тридевять земель в непочатом еще краю. Впечатление от Москвы еще более обострили его тягу к отъезду.
