…Но пользовалась прекрасным ларчиком хитрая племянница: она служила писаркой, помогала с иглами, разводила тушь. Со временем стала татуировщицей, а потом и дочь свою научила. И вместе с навыками передала привычку любоваться инкрустациями и резьбой.
Старейшина привычно погладила круглую пластинку на крышке. Зрение у неё было не такое как в молодости, но вблизи она по-прежнему различала каждую мелочь. В бугристом янтаре застыли крошечные пузырьки воздуха и комариные крылышки. И ни единой трещинки в дереве или скола на костяных пластинах!
От золотистого круга расходился асимметричный орнамент из ромбов, переходящих в лепестки, а потом в капли, а потом опять в геометрически идеальные ромбы. Если пристально смотреть, можно заставить орнамент ожить…
Она так увлеклась, перебирая воспоминания и яркие мелочи из ларчика, что не заметила его прихода. Старший сын Брунги стоял внизу у перил, переминаясь с ноги на ноги и не решаясь потревожить старейшину. «Хороший мальчик», – в который раз подумала она.
– Добрый день, Емъек, – поздоровалась она с неизменно приветливой улыбкой, – давай, поднимайся.
Выложив на поднос всё необходимое, старейшина закрыла крышку и убрала ларчик обратно под стол. Накрыла топчан тонким матерчатым полотенцем с вышитыми звёздочками.
– Ложись на левый бок. Как позавчерашнее? Не кровило?
– Нет, матушка, – церемонно ответил он, выполняя её указание, – вот здесь чесалось, но я терпел, не трогал, – он указал на ключицу.
На вспухшей шоколадной коже просматривались синие и красные знаки, полускрытые засохшей кровью.
Старейшина аккуратно ощупала припухлость.
– Температура не поднималась?
– Нет.
– А ты измерял? – прищурившись, уточнила она. – Или тебе так показалось?
– Конечно, измерял! – возмущённо воскликнул он, но справился с эмоциями и продолжил уже спокойнее. – Каждые три часа, как вы велели. Как колокол пробьет, сразу термометр настраивал.
– Я потом дам тебе порошка – выпьешь перед ужином, – старейшина надела очки, которые принадлежали той самой двоюродной тётке. – Ну, приготовься. Так, где мы остановились?..
Несколько минут она сверяла незаконченную татуировку с листом бумаги, куда заранее выписала все данные. Позже этот лист подошьют в хронику, к остальным паспортам. А копию, запечатленную на коже Емъека, будут переписывать старейшины в других деревнях.
…Сказать начистоту, Ру была согласна с Сальвой. Не стоило отпускать парня! Но не из-за дорожных опасностей. Если жить не по уму, то и за порог идти не надо, чтобы голову сложить. А старший сын Брунги толков и рассудителен, многое умеет и легко учится. Все его хвалят – и всем его будет недоставать.
