Он напоминал монарха, окруженного символами власти, призванными скрыть его слабость.
Клара еле сдерживала ярость.
– Ты наверняка прав, но мне хотелось бы узнать, видел ли ты его, когда он был в Торонто.
Томас покачал головой:
– Я и не ждал, что он свяжется со мной. Как видишь, у меня на стенах нет картин.
Он не без гордости показал на ряд фотографий. Там были запечатлены не родные и не друзья, а торжества в связи с бизнес-достижениями. Кубки победителя гольф-турниров. Знаменитости, с которыми он встречался.
Чужие люди.
– Он, вероятно, ходит по выставкам и посещает галереи, – сказал Томас Морроу. – Ты туда не заглядывала?
– Хорошая идея, – ответила Клара с натянутой улыбкой. – Спасибо тебе.
Морроу поднялся и пошел к двери:
– Рад, что сумел помочь.
Вот и все.
– Можно было просто позвонить, – сказала Мирна, когда они вышли в топку торонтского лета.
Стены зданий излучали жар, солнечные лучи отражались от бетона и проникали в тротуар, отчего в тяжелом влажном воздухе висел запах асфальта.
Удивительно, но Мирна начала успокаиваться. Ее мать и бабку умиротворяли запахи скошенной травы, теплой выпечки, едва ощутимый аромат свежевыстиранного белья, сохнущего на веревке. Для поколения Мирны привычными стали искусственные запахи. Плавящийся асфальт означал лето. «Вейпораб»[31] означал зиму и заботу. А еще были порошковый лимонад и газировка, а также запах краски старого ризографа.
Все эти запахи утешали ее по причинам, которые требовали понимания, потому что к пониманию они не имели никакого отношения.
После нескольких лет, проведенных в Трех Соснах, ее пристрастия стали меняться. Она по-прежнему любила запах «Вейпораба», но теперь ценила также запах червей, выползающих после дождя.
– Мне хотелось видеть его, – сказала Клара, пока они ждали с толпой других потеющих людей, когда загорится зеленый свет. – Чтобы понять, не лжет ли он, не утаивает ли что-то от меня.
– И как? Ты думаешь, он видел Питера или разговаривал с ним?
– Вряд ли.
Мирна задумчиво спросила:
– Почему он сказал про стены?
Впереди виднелся впечатляющий фасад отеля «Ройял Йорк». Громадный анахронизм у подножия современного города. И Мирна уже предвкушала вкус пива, которое она вскоре будет пить.
– Кто знает, почему Морроу говорят то или иное, – ответила Клара, остановившись у двери старого отеля.
Швейцар, потеющий в своей униформе, ухватился за ручку, готовый открыть для них дверь.
– Наверное, этим он хотел унизить Питера, – сказала Мирна. – Его, мол, больше интересует искусство, чем брат.
