весьма осердился за грубое слово, сказанное ему д’Акостою.
«Удивляюсь, – сказал шут, – как ты, будучи в состоянии подымать одною рукою до шести пудов и переносить такую тяжесть через весь Летний сад, не можешь перенести одного тяжелого слова?»
Государи и философы
Царь Петр спросил однажды д’Акосту:
– Для чего философы прибегают иногда к государям, но не видно, чтоб государи искали когда-нибудь философов?
– Для того, – отвечал умный тут, – что философы знают свои нужды; но государи не всегда признают свои, то есть, – недостаток в добродетели, мудрости и добром совете а потому – не думают искать тех, кто бы их в том исправил.
Толстое брюхо
Некоторый откупшик, недальнего ума, будучи на пирушке, стал кичиться толщиною своего брюха и, ударяя по нем, хвалился, что оно многого стоило обществу.
Тогда д’Акоста сказал:
– Гораздо б было полезнее, когда бы такое иждивение потрачено было, вместо брюха, для головы этого урода.
Корабли и постели
Когда д’Акоста отправлялся из Португалии103, морем, в Россию, один из провожавших его знакомцев, сказал:
– Как не боишься ты садиться на корабль, зная, что твой отец, дед и прадед погибли в море!
– А твои предки каким образом умерли? – спросил, в свою очередь, д’Акоста.
– Преставились блаженною кончиною на своих постелях.
– Так как же ты, друг мой, не боишься еженочно ложиться на постель? – возразил д’Акоста.
д’Акоста и вор
Д’Акоста некоторого известного плута назвал вором, а доказывать того на суде, по тогдашней диффамации104, не мог против поставленных тем вором свидетелей. Судья присудил, чтоб д’Акоста признал того честным человеком и перед ним бы повинился. Но д’Акоста выдумал избежать неправды двойным обиняком: «Это правда; он честный человек, я солгал».
Плата тою же монетою
На одной вечеринке105, где присутствовал и д’Акоста, все гости слушали музыканта, которого обещали вознаградить за его труд. Когда дело дошло до расплаты, один д’Акоста, известный своею скупостью, ничего не дал. Музыкант громко на это жаловался.
– Мы с тобою квиты, – отвечал шут, – ибо ты утешал мой слух приятными звуками; а я твой – приятными же обещаниями.
Кушанья и дела
На обеде у барона С*все кушанья хозяину казалися невкусными и он очень сердился на повара, грозясь его наказать.
Д’Акоста знал, что в это время дела бароновы пришли в крайнее расстройство, а потому и сказал ему: «Кушанья-то хороши, но дела ваши не вкусны».
Брюхо и повитуха
В бытность свою в Португалии, д’Акоста шел по улице с одним иезутским монахом, который был весьма толстобрюх.
