Валя засмеялась и потрепала меня по еще влажным взъерошенным волосам:
– Ты сначала дома объявись, родителям свои покажись, мальчишка!
– А можно, я тебе напишу?
И тогда она назвала свой адрес, который я потом и записал на внутренней стороне крышки дембельского альбома.
Мы оделись и вышли из купе проводницы. Сама она как будто только и ждала этого, вышла из служебного помещения, погрозила нам пальцем и скрылась в купе, с треском захлопнув за собой дверь.
Стараясь не шуметь, мы заняли полки в своем отделении вагона. Я свесил голову и прошептал Валентине:
– Спокойной ночи!
Она помахала мне ладошкой, и я откинул голову на подушку и почти тут же провалился в сон.
Собственно, на этом мой несколько подзатянувшийся – я уже сам это чувствую, – рассказ нужно заканчивать. Потому что больше ничего между мной и Валентиной не было. Когда я проснулся ближе к обеду – все попытки Тарбазана разбудить меня раньше были безуспешны, – то увидел Валентину, чинно сидящей у окна. На мое сердечное приветствие она ответила почти равнодушным кивком головы.
Ничего не понимая, я скатился с полки, сходил умылся, почистил зубы, и снова вернулся к Валентине. Мои попытки разговорить ее, вызвать на ту волну, на которой мы вчера парили, ничего не дали. Она была какой-то задумчивой, отвечала односложно и демонстративно переключалась с меня на вчерашнюю соседку напротив, и они начинали говорить о чем-то своем, бабьем, не замечая меня.
В конце концов, я разозлился и перебрался в соседнее купе, к Тарбазану с его Татьяной. Уговорил их сходить в вагон-ресторан перекусить (есть хотелось со страшной силой), потом заглянул к Валентине и предложил составить нам компанию, но она наотрез отказалась. Так я и ушел с недоуменной рожей в ресторан, и там быстро-быстро надрался. Тарбазан, кстати, тоже, а ему ведь ближе к вечеру надо было выходить в своем Кургане.
Они с Татьяной все пытали меня про Валентину: кто такая, да что у меня с ней, а я им со злостью отвечал: да так, шлюшка одна; потом, помню, плакал и орал о своей несчастной любви (мне тогда казалось, что я действительно влюбился в нее).
Вернулся я к себе в хлам пьяным и с твердым желанием объясниться с поразившей меня в самое сердце и прочие места молодой женщиной. Но ее на месте не оказалось. Я решил, что она пошла покурить в тамбур и, пошатываясь, побрел туда. Однако и там Валентины не было. Соседка на мой вопрос неприветливо сказала, что Валентина не докладывалась ей, куда пошла.
