Рэй поднялся, наклонился и поцеловал меня в лоб.
– Спокойной ночи, – сказал он. – Не засиживайся допоздна.
– Не буду, – пообещала я.
Скоро я пойду спать. Я очень устала, а через несколько коротких часов, несмотря на то, отдохну я или нет, начнется новый день.
1957
На следующее утро, как только Мария появилась на пороге, я ушла.
– Скоро вернусь, – кинула я через плечо и выскользнула на улицу, чтобы Томми не успел понять, что я исчезла. Он не закатывал истерик, но иногда мог, рыдая, повиснуть на моей ноге. Когда он это делал, я просто не могла уйти.
Садовник подстригал газон вдоль улицы, медленно и методично. Ну а в остальном улица была тихой – слишком рано для детей, плещущихся в бассейнах и бегающих вокруг разбрызгивателей. Ривер-Оукс – это район, предназначенный для семей с детьми, для пряток, для качелей. Для задних двориков. Передние дворы предназначались для того, чтобы ими любовались прохожие.
Дом Джоан был слишком большим для нее одной – она была единственной одинокой женщиной в Ривер-Оукс, которая не живет с родителями. Я всегда думала, что ее муж поселится с ней, когда они поженятся, но какой достойный мужчина захочет жениться на Джоан, когда она постоянно общается со странными мужчинами.
По пути к Джоан я проезжала мимо дома, в котором выросла. Он теперь принадлежал незнакомой мне семье. Старый и колониальный, он гордо стоял, как высокий солдат, с белыми колоннами, длинными окнами с жалюзи. Помню, как мама сидела возле одного из окон, курила сигарету и говорила мне о вреде курения и о том, что если она узнает, что я курю, то свернет мне шею. Однажды она поймала меня с сигаретой, но не свернула мне шею; вообще-то, казалось, ей было все равно. Звездчатый жасмин, который выращивала моя мама, как раз цвел. Раньше я чувствовала его запах из своей спальни.
Я позвонила в дверь Джоан и стала слушать, как электрический колокол раздается в доме с высокими потолками. Ее дом был в испанском стиле, с покатой крышей из красной черепицы и розовым садом, загораживавшим бассейн. Она никогда не заходила в свой сад.
Я ждала. Я могла разбудить Джоан, которая любила поспать допоздна, но мне было все равно.
Дверь открыла Сари. Она была немкой и уже давно работала на Джоан, с тех пор как мы окончили школу. Все остальные горничные в Ривер-Оукс были темнокожими, однако Мэри Фортиер с трудом, но все же удалось найти для дочери горничную-немку.
– Я пришла к Джоан, – сказала я, и Сари нахмурилась. Она годилась мне в бабушки, и, кажется, я никогда не видела ее улыбающейся. Благодаря Сари Германия казалась местом, где совсем не хотелось побывать. Обычно Джоан сама открывала дверь.
