На рассвете взору Качиони и его соратников представал полностью разбитый корабельный остов с обрубками мачт и паутиной свисавшего такелажа. Огня турки уже не открывали, так как выбросили пушки за борт. Да и драться у них было уже некому. Когда Качиони во главе своих сорвиголов первым взобрался на палубу, ему предстало страшное зрелище: груды мертвых и умирающих, обрубки человеческих тел, снасти и обрубки рей, все перемешано и густо полито кровью. Оставшиеся в живых, уже смирившиеся с судьбой, сидя на корточках, ждали своей участи.
– Кончайте с оставшимися! – обернулся к корсарам Ламбро. – И всех за борт, мне падаль на палубе не нужна!
Те выхватили сабли и, мешая друг другу, кинулись к опустившим головы туркам. Через несколько минут все было кончено…
В донесении князю Потемкину Качиони писал со всей откровенностью: «…По окончании военного действия осталось в живых 80 человек, которые так же в отмщение происходящего от их рода вероломства и крови, которое при сем военном действии скончались некоторые из моих, и словом да увидят другие, что творят, также преданы смерти».
– Турки нас, захватывая, казнят самой лютой смертью, и мы платим им той же монетой! – говорил он позднее в свое оправдание. – Это наши давние счеты, и никто не может нам в том помешать!
Захваченное судно окропили святой водой от «поганой» скверны и подняли Андреевский флаг. Немедленно начали и починку. Но когда спустились в трюм, стало очевидно, что жить трофею осталось совсем недолго. Вода все прибывала, и остановить ее было уже нельзя.
– Снимайте, что только возможно! – распорядился предводитель. Когда на борт «Минервы» было перегружено все, что представляло хоть какую-то ценность, трофей был предан огню.
Флотилия же взяла курс на Занте, чтобы исправить повреждения и пополнить запасы ядер, пороха и воды.
Отчитываясь о плавании, Качиони был весьма горд: «…Уже во всех местах турецких гремит, что Архипелаг весь наполнен военными российскими судами, в Архипелаге же нет больше никаких наших корсаров, только я с маленьким… флотом».
Но Качиони гонялся не только за турками. Не брезговал он и нейтралами. Так, в мае 1788 года он остановил рагузское купеческое судно. Капитан-далматинец не слишком печалился, ведь Рагуза в войне России с турками держала нейтралитет, и о том все прекрасно знают. Но на несчастье капитана, Качиони нашел в его шкатулке 800 золотых.
– Это деньги компании, и вы не имеете никакого права их забирать! Я буду жаловаться вашему посланнику при тосканском дворе графу Моцениго! – кричал далматинец, видя, как Качиони деловито сгребает золото в парусиновую кису.
